ГЛАВА 18.
К соблюдающим подвижническое правило в общежитии
В сказанном пред сим рассуждали мы, сколько было можно, о подвижнике
взятом отдельно и возлюбившем жизнь одинокую: как ему, приобучая
душу к доброму и направляя тело к должному, можно напечатлеть
в себе для нас образец совершенного любомудрия. Но поелику б!ольшая
часть подвижников живет обществами, изощряя друг в друге мысли об усовершении
себя в добродетели и чрез взаимное сравнение того, что делает для
сего каждый, возбуждая себя к преспеянию в добром, то почли
мы справедливым и им предложить словесное увещание. А прежде
всего, выразумев великость и важность того блага, какое усвояют себе,
должны они так принять сие увещание, чтобы показать в себе усердие
и тщательность, достойную добродетели, в какой упражняются.
Итак, во-первых, возлюбив общение и совокупную жизнь, возвращаются
они к тому, что по самой природе хорошо. Ибо то общение
жизни называю совершеннейшим, из которого исключена собственность
имущества, изгнана противоположность расположений, в котором с корнем
истреблены всякое смятение, споры и ссоры, все же общее, и души,
и расположения, и телесные силы, и что нужно к питанию
тела и на служение ему, в котором один общий Бог, одна общая
купля благочестия, общее спасение, общие подвиги, общие труды, общие венцы,
в котором многие составляют одного и каждый не один, но в ряду
многих.
Что равняется сему житию? Но что и блаженнее оного? Что совершеннее
такой близости и такого единения? Что приятнее этого слияния нравов
и душ? Люди, подвигшиеся из разных племен и стран, привели себя
в такое совершенное тождество, что во многих телах видится одна
душа, и многие тела оказываются орудиями одной воли. Немощный телом
имеет у себя многих состраждущих ему расположением; больной и упадающий
душою имеет у себя многих врачующих и восстановляющих его. Они
в равной мере и рабы, и господа друг другу, и с непреоборимою
свободою взаимно оказывают один перед другим совершенное рабство не то,
которое насильно вводится необходимостью обстоятельств, погружающею в великое
уныние плененных в рабство, но то, которое с радостью производится
свободою произволения, когда любовь подчиняет свободных друг другу и охраняет
свободу самопроизволением. Богу угодно было, чтобы мы были такими и вначале,
для этой цели и сотворил Он нас. И они-то, изглаждая в
себе грех праотца Адама, возобновляют первобытную доброту, потому что
у людей не было бы ни разделения, ни раздоров, ни войны,
если бы грех не рассек естества. Они-то суть точные подражатели
Спасителю и Его житию во плоти. Ибо как Спаситель, составив
лик учеников, даже и Себя соделал общим для Апостолов, так и сии,
повинующиеся своему вождю, прекрасно соблюдающие правило жизни, в точности
подражают житию Апостолов и Господа. Они-то соревнуют жизни Ангелов,
подобно им во всей строгости соблюдая общительность.
У Ангелов нет ни ссоры, ни любопрения, ни недоразумения;
каждый пользуется собственностью всех, и все вмещают в себе
всецелые совершенства, потому что ангельское богатство есть не какое-нибудь
ограниченное вещество, которое нужно рассекать, когда требуется разделить
его многим, но невещественное стяжание и богатство разумения. И посему-то
совершенства их, во всяком пребывая всецелыми, всех делают равно
богатыми, производя то, что собственное обладание у них несомненно
и бесспорно. Ибо созерцание высочайшего совершенства и самое ясное
постижение добродетелей есть ангельское сокровище, на которое позволительно
взирать всем, так как каждый приобретает всецелое ведение сего и всецелое
сим обладание.
Таковы и истинные подвижники, не земное себе присвояющие,
но домогающиеся небесного и в нераздельном участии всецело хранящие
в себе все, и каждый одно и то же, потому что приобретение добродетели
и обогащение добрыми делами есть любостяжание похвальное, хищение,
не доводящее до слез, ненасытность, достойная венца; и виновен
тот, кто не делает таких насилий. Все расхищают, и ни одного
нет обиженного, а потому распоряжается богатством мир. Они-то предвосхищают
блага обетованного Царствия, в доброхвальном своем житии и общении
представляя точное подражание тамошнему жительству и состоянию. Они-то
на самом деле хранят совершенную нестяжательность, не имея у себя
ничего своего, но все общее. Они-то ясно показали жизни человеческой,
сколько благ доставило нам Спасителево вочеловечение, потому что расторгнутое
и на тысячи частей рассеченное естество человеческое по мере
сил своих снова приводят в единение и с самим собою и с
Богом. Ибо это главное в Спасителевом домостроении во плоти привести
человеческое естество в единение с самим собою и со Спасителем
и, истребив лукавое сечение, восстановить первобытное единство, подобно
тому как наилучший врач целительными врачествами вновь связывает тело,
расторгнутое на многие части.
И это изобразил я не с тем, чтобы самому похвалиться сколько-нибудь
и превознести словом своим добрые дела общежительных подвижников
(ибо не такова сила моего слова, чтобы могло украсить великое, а напротив
того, оно может более помрачить его слабостью изображения), но для
того, чтобы по возможности описать и показать высоту и величие
сего доброго дела. Ибо что при сличении может стать наравне с сим
благом? Здесь отец один, и подражает Небесному Отцу, а детей
много, и все стараются превзойти друг друга благорасположением к настоятелю,
все между собою единомысленны, услаждают отца доброхвальными поступками,
не узы естественные признавая причиною сего сближения, но вождем
и блюстителем единения соделав Слово, Которое крепче природы, и связуемые
союзом Святаго Духа. Можно ли в чем земном найти какое подобие
к изображению совершенства этой добродетельной жизни? Но в земном
нет никакого подобия, остается одно подобие горнее.
Небесный Отец бесстрастен, без страсти и этот отец, всех приводящий
в единство словом. Нерастленными хранят себя дети Небесного Отца,
и сих сблизило соблюдение нерастления. Любовь связует горних, любовь и сих
привела в согласие друг с другом. Подлинно, и сам диавол приходит
в отчаяние пред этою дружиной, не находя в себе сил против
такого числа борцов, которые бодро и дружно ополчаются против него,
так прикрывают друг друга любовью, столько ограждены Духом, что нет и малейшего
места, открытого для его ударов. Представь себе единодушный подвиг семи
Маккавеев и найдешь, что в согласии подвижников еще более горячности.
О них-то пророк Давид восклицает песненно, говоря: Се, что добро, или
что красно, но еже жити братии вкупе (Пс. 132, 1), словом добро изображая
достохвальность жизни, а словом красно веселье, производимое
единомыслием и согласием. Кто во всей точности проходит жизнь
сию, тот, по моему мнению, ревнитель высочайшей добродетели.
|