Луи Дюшен

История древней церкви

ГЛАВА II

Первобытная церковь в Иерусалиме

Иудейство в Римской Империи и в Палестине. — Ученики Иисусовы: их проповедь, их организация. — Савл Тарсянин. — Первые обращения язычников, склонных к иудейству.

«Спасение от иудеев», сказал Иисус самарянке. Эти слова дают внешнюю характеристику евангельской проповеди: ее исходная точка — в Иерусалиме; она дошла до язычников чрез посредство еврейских колонии, рассеянных по всей империи.

С тех пор, как миру были открыты пути сообщения, благодаря Александру и римлянам, иудейство стало выделять из себя колонии. Со времени пленения оно уже имело, вне своей колыбели — Палестины — важный центр в Вавилоне; однако последний почти не заслуживает внимания историка первобытного христианства. Совсем иное дело еврейская колония в Александрии, составлявшая около двух пятых населения этого большого города. Она дала миру, кроме филоновских толкований, каноническую книгу Премудрости и несколько важных апокрифических произведений. Впрочем, обращение в христианство Египта окутано глубоким мраком, и потому на этой колонии останавливаться тоже не приходится. В остальных частях империи главные города заключали в себе более или менее многочисленное еврейское население, занятое мелкой торговлей и стоявшее под охраной привилегий, несколько раз подтвержденных со времен первых преемников Александра. Сыны израильские собирались в синагогах слушать чтение и толкование Священного Писания, совершать общие молитвы и обсуждать духовные и светские дела местной общины. Эта религиозная организация основывалась, во-первых, на возможно полном обособлении от язычников, во-вторых, на вере в Бога Израилева, на мессианских чаяниях и на соблюдении Закона, которое, однако, было смягчено под влиянием окружающих условий и освободилось от узкого формализма, царившего в Иерусалиме.

В Палестине храм, как единое святилище религии Иеговы, сохранял могущественное обаяние. Священники, во главе которых стояла аристократическая партия саддукеев, отстаивали строгое соблюдение обрядовых предписаний, но роскошь, безнравственность и религиозный индифферентизм, которым кичились вожди духовного сословия, их угодливость по отношению к римским властям, их пренебрежение к мессианским чаятям и к учению о воскресении мертвых, оттолкнули от них народ, а в некоторых даже подрывали до известной степени уважение к самому храму: из отвращения к ним люди уходили от оффициального святилища и его служителей, чтобы посвятить себя вдали от мира служению Богу и точному соблюдению Закона. Это движение воплощалось в секте ессеев, живших маленькими общинами по берегам Мертвого моря в окрсстностях Энгадди.

Гонителями Иисуса Христа и его учеников были саддукеи-священники; что же касается ессеев, они продолжали существовать рядом с нарождающимся христианством, и если присоединились к нему, то лишь позднее. Фарисеи, столь часто обличаемые в Евангелии за их лицемерие, ложную набожность и своебразные правила, не составляли отдельной секты: их именем вообще обозначали людей, тщательно соблюдавших Закон и не только Закон, но еще тысячи обычаев, которые они нагромоздили на него, придавая им такое же значение, как и основным нравственным заповедям. Но за то они крепко держались надежды на пришествие Мессии и веры в воскресение мертвых; за их чрезмерной и самодовольной преданностью мелочным обрядам таились задатки глубокой веры и благочестия, давшие христианству многочисленных и верных последователей.

Как и при каких обстоятельствах возникло в религиозной атмосфере Палестины движение, которое привело к основанию церкви? Все сведения согласно указывают нам, как на исходный пункт, на группу лиц, живщих в Иерусалиме в последниe годы царствования императора Тиберия (30 — 37). Эти первые верующие исповедывали имя и учение Иисуса из Назарета, только что перед тем распятого, при прокураторе Пилат, по наущению иудейских властей. Многие из них знали Его при жизни, все знали, что Он умер на кресте, все одинаково верили, что Он воскрес, хотя лишь часть их удостоилась Его явлений после воскресения. Они считали Его обещанным и ожидавшимся Mecсией, Сыном Божиим, посланником свыше, который должен был восстановить в этом мире царство справедливости и обеспечить добру торжество над злом. Он обещал основать царство, царствие Божие, откуда злые будут изгнаны и куда будет обеспечен доступ всем, кто последует за Ним. Его смерть на кресте, правда, замедляла исполнение обещания, но оно должно было сбыться в недалеком будущем. Залогом этого была победа над смертью, одержанная воскресшим Учителем: Он воссел теперь одесную Бога, своего Отца, и должен придти снова, чтобы явить славу свою и основать свое царство.

В ожидании этого Его последователи занимались распространением благой вести, Евангелия, и умножали таким образом ряды избранных. Они жили в духовном единении: одна вера, одно ожидание тесно связывали их друг с другом. Во главе их стояли двенадцать человек, окружавших Иисуса в прежние годы и живших в постоянном близком общении с Ним; они восприняли от Него учение, которое распространяли во имя Его, и могли засвидетельствовать Его чудеса. Близость к Учителю не помешала им, правда, покинуть Его в критическую минуту, и не без колебания поверили они в Его воскресение, но теперь их убеждение стало выше всякого сомнения и всякого испытания, что не замедлило обнаружиться.

Эта первая кучка верующих оставалась глубоко проникнутой духом иудаизма. Между ними и набожными евреями не могло произойти раскола. Все, во что верили, на что надеялись, все обряды, какие выполняли искренно набожные люди их народа, — все это составляло равным образом предмет их веры, надежды и благочестивых упражнений: те, как и другие, посещали храм и подчинялись общим предписаниям Моисеева закона. Одно отличало христиан: для них Мессия не терялся в туманном будущем; они Его нашли, ибо Он уже пришел и явил себя; они были уверены, что скоро вновь увидят Его.

Хотя в этом не было ничего, выходящего из круга еврейских идей и стремлений, однако нельзя сказать, чтобы такая надежда и та община, которая образовалась под влиянием ее, могли соответствовать желаниям или хотя бы остаться безразличными для еврейского священнического сословия. Объявлять себя последователем Иисуса, и в особенности выдавать Его за надежду Израиля, значило протестовать против казни человека, которого главари нации сочли опасным, виновным, достойным смерти. С другой стороны народное движение, проявления которого так сильно напугали первосвященника, возникало вновь под другим видом. Вместо шумных возгласов шла тайная проповедь; но твердых последователей видимо было уже больше, чем во времена Иисуса, число их прибывало с каждым днем, среди них зарождалась общественная организация; у них были руководители, именно те друзья, которых с самого начала привлек к себе Иисус в Галилее.

При таких условиях ученикам Христа трудно было избежать притеснений со стороны еврейских властей: они и начались, как это видно из книги Деяний. Несмотря на арест и угрозы, апостолы смело нарушали запрещение и терпели бичевание и заключение в тюрьме, не давая себя этим застращать. Впрочем священники не могли делать всего, что им угодно: прокуратор как видно, не обнаруживал готовности к новым казням. Но ученикам Христа пришлось пережить и тяжелую минуту: Стефан, один из первых обращенных, ревностный сотрудник апостолов, был обвинен в хуле на храм и Моисеев закон. Судя по речи его, переданной книгой Деяний, кажется, что его проповедь действительно отличалась особенной горячностью. Как бы то ни было, синедрион, набравшийся смелости, быть может, вследствие слабости прокуратора или же воспользовавшийся той минутой, когда эта должность оставалась еще незамещеной, вынес Стефану смертный приговор и побил его камнями по всем правилам традиции. Вслед за этим событием против верных были приняты суровые меры, и испуганная община рассеялась на некоторое время. Страх, однако, не был продолжителен, и «церковь», как ее уже начинали называть, не замедлила возродиться.

Ее внутреннее устройство, по-видимому, было не особенно сложно. Вступление в нее совершалось чрез крещение, — символ приобщения к Иисусу, во имя Которого оно совершалось, и в то же время обращения, нравственного возрождения, к которому обязывался верный. Ежедневная общая трапеза служила выражением и скреплением общинной жизни. Здесь совершалось таинство евхаристии, как осязательное и таинственное напоминание о невидимом Учителе. В первое время потребность совместной жизни была так сильна, что верные дошли до общности имуществ. Отсюда развилось церковное управление: апостолы выбрали себе семь помощников, ставших первообразом диаконов. Немного позднее является промежуточный сан, совет старейшин (пресвитеров), которые помогают апостолам в общем управлении церковью и совещаются с ними.

Хотя эта первая христианская община быстро приобрела значительные размеры, но ей рано пришлось отказаться от надежды привлечь к себе всех палестинских иудеев. Ее проповедь натолкнулась не только на вражду духовных властей, но и на противодействие общественного мнения. Встретив отпор в Иepyсалиме, учение стало распространяться вне его, как кажется, не столько по обдуманному плану, сколько под давлением обстоятельств. Бегство, происшедшее после смерти архидиакона Стефана, рассеяло по дальним странам многих верующих энтузиастов, которые разнесли «благую весть» по всей Палестине и за пределами ее, в Сирии, Финикии и даже на острове Кипре. В Галилее, первой родине Евангелия, вероятно сохранилась группа старых учеников; то же в Дамаске, в Аравийском государстве. При таких-то обстоятельствах и в это самое время нарождающаяся церковь приобрела самого неожиданного нового последователя — Савла из Тарса, ревностного и ученого блюстителя Закона, доселе яростного гонителя учеников Иисусовых. Обратившись в христианство вследствие явления ему Господа на дороге из Иерусалима в Дамаск, он сперва присоединился к верным в этом последнем городе, а потом начал проповедывать в Аравии.

Как все первообращенные, Савл был кровный еврей, пропитанный, подобно своим соплеменникам, духом гордости и исключительности, руководившим ими во всех сношениях с чужеземцами. В этом тесном мирке само собою разумелось, что царствие Божие предназначено для народа Божия, для той привиллегированной нации, на которую Бог излил столько милостей и, которой даровал столько обетований. Но так как народ Божий в общей массе показывал мало склонности вступать в ряды последователей Иисусовых, то у последних обнаружилось желание придать своей общине более широкое основание. Некоторые из тех, кого гонение заставило бежать из Иерусалима, обратились к людям, уже расположенным в пользу еврейской религии и до известной степени соблюдавшим ее, как напр. вельможа царицы Эфиопской или сотник Корнилий. Евангельская проповедь не миновала и самарян. Деяния рассказывают по этому поводу несколько замечательных случаев, хорошо рисующих положение. В этих рассказах чувствуется, даже когда это не выражено прямо, что такие обращения не обходились без затруднений: принятие в лоно церкви сотника Корнилия с его домочадцами вызвало у иepycaлимских христиан настолько сильные возражения, что ап. Петр вынужден был защищаться ссылкой на божественное указание.

Описанные события и рост христианской церкви имели место между 30 и 42 г.г., — вот все, что можно сказать по части хронололи, которая продолжает оставаться очень неопределенной для отдельных событш за недостатком надежных данных. В 42 г. в Иерусалиме вновь появился Иудейский царь, Ирод Агриппа, внук Ирода Великого, управлявший уже в течение нескольких лет тетрархиями Филиппа и Ирода Антипы (Заиорданская страна и Галилея). Водворенный в святом городе по милости императора Клавдия, он царствовал здесь три года. Это было трудное время для христианской общины. Агриппе был полный рассчет подлаживаться к вождям священнической аристократии; он сделал себя орудием их ненависти к ученикам Иисуса. Некоторые из них пострадали. Один из самых видных апостолов, Иаков, сын Заведеев, был обезглавлен, Петр был арестован; ему угрожала та же участь, от которой он спасся только чудом.

Но вскоре Ирод умер (44 г.), должность прокураторов была восстановлена, и христиане вновь обрели относительное спокойствие.

Древнее предание относит к этому времени рассеяние двенадцати апостолов, пребывавших до тех пор в иерусалимской общине. Оно может быть достаточно объяснено гонениями Ирода, направленными главным образом против них. Однако, несколько лет спустя, Петр все еще находился в Иерусалиме.