Блж. Феофилакт, архиеп. Болгарский

Толкование на Евангелие от Матфея

Глава семнадцатая

По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его.

Почему Владыка Христос не взял на гору всех Своих двенадцати учеников, а только Петра, Иакова и Иоанна? Потому что Иуда не был достоин своими предательскими очами видеть славу преображения Христова. Но могут сказать некоторые: если поэтому так поступил, то почему Иуду одного не оставил внизу и не взял с собою прочих? Но мы не умнее и не премудрее Христа; если бы одного Иуду Он оставил внизу, а прочих взял, то могли бы некоторые сказать, что это и оскорбило Иуду, что потому он и продал Господа своего. А чтобы никто из подобных людей, ни мы не могли ничего сказать, Он оставил Иуду с прочими восемью учениками, чтобы трех прославить видением, а остальных сделать блаженными через веру слышанному, как говорит Господь: «блаженны невидевшие и уверовавшие». А кроме того, троих Он взял для того, чтоб исполнилось слово: «устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово» (Мф. 18, 16. Втор. 17, 6). Три были Петр, Иаков и Иоанн, а два — Моисей и Илия, непоколебимые столпы закона. Матфей не противоречит сказанию Луки, что после тех происшествий до преображения прошло около восьми дней. Лука считает первый день и последний, в который Он взошел на гору, а Матфей — только средние между ними. Христос взял Петра потому, что Петр очень любил Его, Иоанна — потому что Сам любил его, а Иакова — потому что он, как и Иоанн, был ревнитель. Ревность же его видна из того, что он хотел пить чашу, и из того, что Ирод убил Иакова мечом в угождение иудеям.

И возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет.

Возводит их на гору высокую, чтобы показать, что тот, кто не возвысится над земным, недостоин таких божественных созерцаний; возводит одних, потому что Он имел обыкновение славнейшие чудеса совершать втайне, чтобы, видя Его Божество, не подумали, что Он — человек только по привидению. Когда же слышишь о Его преображении, не думай, что Он слагал с Себя тело — оно оставалось в своем виде, поскольку ты слышишь и о лице Его и об одежде. Он только сделался светлее, когда в Нем несколько — сколько возможно было видеть — просияло Божество. Почему Он и назвал прежде преображение Царством Божиим (16, 28), так как через неизреченное просветление лица Иисусова оно показало неизреченную власть Его и явило, что Он есть истинный Сын Отца и представило славу Его второго Пришествия.

И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие.

О чем беседовали? Об исходе, как говорит Лука (9, 31), «который Ему надлежало совершить в Иерусалиме», то есть о распятии. Для чего явились Моисей и Илия? Чтобы показать, что Он есть Господь закона и пророков, живых и мертвых; ибо Илия был пророк и никогда не умирал, а Моисей был законодавец и умер. Воскрес Моисей и для того, чтобы, видя Господа во гробе, ты не сомневался в том, что Он встанет; прежде многих родов умерший, сгнивший и обратившийся в прах, он воскрешен, чтобы ты веровал, что воскресивший многолетнего мертвеца, тем паче может воскреснуть Сам в третий день. А кроме того, явился Моисей и для того, чтобы показать, что Христос не противник закона и не враг Божий. Ибо иначе Моисей не стал бы говорить с противником своих дел и Илия ревнитель не явился бы врагу Божию. Сделано было это и для того, чтобы уничтожить сомнение тех, кто считал Его Илиею или одним из пророков. Но почему ученики узнали, что явившиеся были Моисей и Илия? Конечно, не по существовавшим их изображениям, ибо делать человеческие изображения тогда считалось беззаконным. Кажется, их узнали из того, что они говорили. Моисей, быть может, говорил: Ты Тот, Которого страдание я предызобразил закланием агнца и совершением пасхи, а Илия: Ты Тот, воскресение Которого я предызобразил в воскресении сына вдовицы и тому подобное. Являя же их ученикам, Господь научал последних быть подражателями первых: быть кроткими и общительными подобно Моисею, ревностными и непреклонными, когда нужно, подобно Илии, и так же готовыми терпеть самые опасности за истину, как тот и другой.

При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии.

Петр по великой любви к Иисусу, не желая, чтоб Он пострадал, говорит: «хорошо здесь быть» — не ходить и не предаваться на смерть. Если б кто и пришел сюда, у нас есть помощники — Моисей и Илия. Моисей одолел египтян, а Илия огнь свел с неба; такими покажут себя они, когда придут сюда и наши враги. Так говорил он от великого страха, сам не зная, по замечанию Луки, что говорит. Необычайность видения так поразила его, что он сам не понимал надлежащим образом своих слов, желая Иисусу остаться на горе и не уходить и не страдать за нас. Впрочем, боясь показаться своенравным, он говорит: «если хочешь».

Когда он еще говорил се, облако светлое осенило их;  и се,  глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте.

Ты, Петр, заботишься о крове рукотворенном, а Отец, окружая Меня другим кровом, нерукотворенным облаком, показывает, что как Он, Бог, являлся древним в облаке, так и Сын Его. Здесь облако светлое, а не объятое мраком, как было древле, потому что здесь хотел Он не устрашить, а научить. Ибо из облака был глас, объявлявший, что Он был от Бога. Слова «в Котором Мое благоволение» означают то же, что: в Котором я почиваю, Который Мне угоден. А наставление: «Его слушайте» — значит не противьтесь Ему, хотя бы Он хотел распяться на кресте.

И, услышав, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведя же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса.

Будучи не в состоянии выносить облачный свет и глас, ученики пали на землю. Глаза их были как бы отягчены сном, то есть они лишились чувств от видения. Чтобы продолжительный страх не уничтожил память о видении, Иисус пробуждает и ободряет их, но уже остается один, чтобы ты не подумал, что глас был о Моисее и Илии. Он относился только к Нему, ибо Он Сын.

И когда сходили они с горы, Иисус запрети им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых.

По смирению заповедует никому не говорить о видении, имея в виду и то, чтобы кто-нибудь, услышав об этом, не соблазнился тогда, когда увидит Его распятым, приняв Его за обманщика, который только призрачно совершает дела, свойственные силе Божией. Вникни в то, что видение Бога следует после шести дней, то есть после сотворения мира в шесть дней. Поэтому, если ты не переступишь за пределы мира и не вознесешься на гору, то не увидишь света — ни лица Иисусова, разумею Его Божество, ни одежды, то есть плоти. Ты увидишь тогда только Моисея и Илию, беседующих с Иисусом, так как и закон, и пророки, и Иисус одно говорят и согласны между собою. Когда найдешь человека, светло представляющего мысль Писания, то пойми, что он ясно видит лицо Иисусово, а если, кроме того, этот человек объясняет самые выражения мысли, то видит и самые белые ризы Иисусовы, так как выражение мысли есть ее одежда. Подобно же Петру не говори: «хорошо нам здесь быть», ибо всегда потребно преуспеяние; и на одной степени добродетели и созерцания останавливаться не нужно, а необходимо переходить к другим.

И спросили Его ученики Его: как же книжники говорят, что Илии надлежит придти прежде?

Обольщая народ, книжники говорили, что Он не Христос, потому что если бы был Христос, то Илия пришел бы прежде. Они не знали, что два Пришествия Христова, из коих первого предтеча Иоанн, а второго — Илия. Так объясняет это ученикам и Христос.

Иисус сказал им в ответ: правда, Илия должен придти прежде и устроить всё; но говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели; так и Сын Человеческий пострадает от них. Тогда ученики поняли, что Он говорил им об Иоанне Крестителе.

Словами «Илия должен придти прежде» показывает, что Он еще не пришел, а придет, как предтеча Второго Пришествия, и возвратит к вере во Христа всех евреев, которые окажутся послушными, доставив им как бы отеческое наследие, которого они лишились. А словами: «Илия уже пришел», указывает на Иоанна Предтечу. Они сделали с ним, что хотели, только убив Его. Ибо позволив Ироду убить Его, тогда как могли воспрепятствовать сему, они тем самым сделались убийцами его. Тогда ученики, сделавшись проницательнее, поняли, что Иоанна Иисус назвал Илиею, потому что он был предтеча Первого Пришествия Его, как Илия будет Второго.

Когда они пришли к народу, то подошел к Нему человек и, преклоняя пред Ним колени, сказал: Господи! помилуй сына моего; он в новолуния беснуется и тяжко страдает, ибо часто бросается в огонь и часто в воду.

Этот человек был, кажется, весьма неверующ, как видно из того, что Христос говорит ему: «о, род неверный», и из того, что сей человек уничижает учеников. Причиною же (страданий сына его) была не луна, а диавол, который, заметив полнолуние, нападал на него для того, чтобы дать людям повод хулить творение Божие как зловредное. А ты пойми отсюда, что всякий безумный, как луна, изменяется, по слову Писания, являясь то великим в добродетелях, то малым и ничтожным. Он похож на лунатика и бросается то в огонь гнева и похоти, то в воду — в волны многих житейских попечений, в которых живет Левиафан — диавол, царствующий над чудовищами водными. Да и не волны ли и звери лютые — непрестанная забота богачей?

Я приводил его к ученикам Твоим, и они не могли исцелить его. Иисус же, отвечая, сказал: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас? приведите его ко Мне сюда. И запретил ему Иисус, и бес вышел из него; и отрок исцелился в тот час.

Смотри, как этот человек приписывает грех своего неверия ученикам, потому что они не могли исцелить сына его. Посрамляя его за обвинение учеников, Господь говорит, «род неверный», то есть не столько велик грех их немощи, сколько — твоего неверия, ибо оно, будучи велико, превозмогло ограниченную силу их. Укоряя же одного, Господь обличает в неверии и всех предстоящих. А словами «доколе буду с вами» выражает свое сильное желание крестной смерти, желание удалиться от них; доколе, как бы так говорит Он, буду жить с оскорбителями и неверами? «И запретил ему Иисус». Кому? Беснующемуся «в новолуния». А из сего видно, что он, будучи невером, своим неверием сам дал демону доступ к себе.

Тогда ученики, приступив к Иисусу наедине, сказали: почему мы не могли изгнать его? Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас; сей же род изгоняется только молитвою и постом.

Апостолы убоялись, не утратили ли они дарованной им силы над демонами, и поэтому «наедине» с беспокойством так спросили Иисуса. Господь, укоряя их как несовершенных, говорит: «по неверию вашему». Ибо если бы вы имели теплую, горячую веру, то она хотя бы была и мала, совершила бы великие дела. Впрочем, где апостолы переставляли горы? Об этом не написано. Правда, но вероятно, они переставляли горы, хотя об этом и не написано, ибо не все предано письменам. Если же они не переставляли гор, то потому, что обстоятельства сего не требовали, — зато они делали больше. Да и Господь, заметь, как говорит: «скажете горе сей: «перейди отсюда туда», то есть когда скажете, тогда она и перейдет. Но апостолы не говорили сего, потому что не требовали сего ни время, ни нужда, а поэтому они и не переставляли гор; а если бы сказали, то и переставили бы. «Сей же род», то есть демоны, «сей же род». Поститься же нужно тем особенно, кто одержим демонами, и тем, кто хочет от них врачевать, а молитва истинною бывает тогда, когда она чужда нетрезвенности и соединена с постом. Заметь, что всякая вера есть как бы зерно горчичное. Оно почитается ничтожным по причине буйства проповеди, но, если падает на добрую землю, возрастает в древо великое, на котором гнездятся птицы небесные, то есть помыслы, стремящиеся в высоту. Поэтому, кто имеет теплую веру, тот может сказать горе сей: «перейди» — и перейдет; то есть сказать демону: изыди, и изыдет; ибо известно, что демон исходит.

Во время пребывания их в Галилее, Иисус сказал им: Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и в третий день воскреснет. И они весьма опечалились.

Часто предсказывает им о страданиях, чтобы не подумали, что Он неохотно страждет, и чтобы приучились к этому и не смутились Его страданиями, когда они настанут, как событием неожиданным. Но к прискорбной вести присовокупляет и радостную, что Он воскреснет.

Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм и сказали: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? Он говорит: да.

Бог вместо первенцев еврейских благоволил освятить для Себя колено Левиино; число людей в колене Левиином простиралось до 22 тысяч, а первенцев было 22.273 человека. За первородных, которые оказались свыше числа колена Левиина, Бог и положил давать священникам дидрахму; отсюда и произошел обычай всем первенцам платить дидрахму, то есть пять сиклей, или двести оволов. Но поскольку и Господь был первородным, то и Он платил дидрахму. Только, быть может, стыдясь Христа как чудотворца, они не просят у Него Самого, а у Петра; или поступают так с коварною целью, то есть как бы так говоря: учитель ваш, как противник закона, захочет ли заплатить дидрахму?

И когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак сыны свободны.

Как Бог, Он, и не слыша, знал, о чем говорили Петру, и поэтому предупредил его словами: если цари земные не берут дани со своих детей, а с чужих, то как же Царь Небесный возьмет дидрахму с Меня — Своего Сына? Ибо эта дань, как сказано выше, назначалась для храма и священников. Итак, если дети земных царей свободны, то есть ничего не платят, то тем более Я.

Но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя.

Чтобы не считали нас презрителями, заплати дань; ибо Я даю ее не потому, что должен дать, но потому, что хочу исправить их немощь. При сем поставим себе в правило: не подавать повода к соблазну там, где не может быть вреда, а где есть такой вред от какого-нибудь действия, там не нужно заботиться о тех, которые неразумно соблазняются. Чтобы явить в Себе Бога и Владыку моря, Христос посылает Петра достать статир из рыбы, а вместе научает нас и некоторому таинству. И наше естество есть рыба, погруженная в глубину неверия. Апостольское слово извлекло нас из нее и нашло в наших устах статир, то есть слова Господни, исповедание Христово. Ибо исповедаюший Христа имеет в устах своих статир. Какой статир? Состоящий из двух дидрахм, ибо Христос имеет два естества, будучи Бог и человек. Этот-то статир, Христос, предан за двоякого рода людей — язычников и иудеев, за праведников и грешных. Поэтому, когда видишь какого-нибудь сребролюбца, у которого в устах только сребро и золото, считай и его также рыбою, плавающей в житейском море. Но как скоро окажется какой-нибудь учитель, подобный Петру, и уловляет его, то извлекает из уст его сребро и золото. Статир, по мнению некоторых, есть драгоценный камень, находимый в Сирии, по мнению других — дань в четвертую долю златницы.