Посылая, по просьбе его, риторические книги, извещает о себе, что
перестал заниматься подобными предметами, принеся все это в дар Слову,
и ему советует пользоваться этим во благо, так, чтобы страх Божий
превозмогал суетность.
Просишь ты у меня книги, потому что с юношеским жаром
занимаешься риторикой, с которой я распростился, по Божью вразумлению
и для Бога обратив взоры ввысь, потому что надобно же было когда-нибудь
перестать мне заниматься игрушками и лепетать по-детски, а заглянуть
в истинную ученость, и вместе с другим, что только у меня было, в дар
Слову принести и слова. Лучше было бы, если бы попросил ты книги божественные,
а не эти, потому что, как знаю, первые тебе и полезнее и свойственнее.
Но поскольку берет над тобой верх худшее, и переуверить тебя невозможно,
то вот тебе и книги, каких у меня спрашиваешь, и сколько уцелело их
от моли и дыма, над которым они коптели, как у мореходов ручка от руля
по окончании плавания и времени, способного к плаванию. А ты поплатись
мне за софистику, не скупясь и не робея, но показав себя во всем блеске
и мужестве, потому что у вас в великой цене и Кинегиры и Каллимахи,
марафонские и саламинские победные памятники, ради которых и сами себя
почитаете, и молодых людей думаете сделать счастливыми. Для нас это,
хотя не ко времени и не по нашим правилам, а по старой только привычке,
пусть и доселе служит одной забавой; а тебе желаю и приобрести, и приобретенным
пользоваться во благо. Но пользуйся так, чтобы страх Божий (а Бога
всем и всегда чтить нужно)
превозмогала суетность, насколько это возможно для нас, не совсем
избавленных от нее. А если тебе кажется справедливым сказанное, однакожеты
не считаешь делом философии требовать платы за книги, то скажу: пришли
только деньги, а возражение решат нищие.
|