Глава 1
Бытие Сына Божия
Но как слово благочестия и в единстве естества усматривает
некое различие ипостасей, то, чтобы спором с эллинами учение наше не
было увлечено в иудейство, искусным неким различением понятий надлежит
опять исправить погрешности и в этом. И не признающие наш догмат не
допускают, что Божество бессловесно. Признаваемого же ими достаточно
к утверждению нашего учения. Ибо, кто признает, что Бог не бессловесен,
тот, без сомнения, согласится, что небессловесный имеет слово. Но подобоименно
называется словом и человеческое слово. Поэтому если скажет, что подобно
нашим словам разумеет и Божие слово, то следующим образом возведется
к высшему понятию. По всей необходимости должно верить, что слово,
как и все прочее, сообразно с естеством. Ибо и в человечестве усматриваются
некая сила, и жизнь, и мудрость; но по сей подобоименности никто не
будет представлять себе, будто бы в Боге таковы же и жизнь, и сила,
и мудрость; напротив того, по мере нашего естества умаляется с ним
вместе и значительность таковых именований. Поскольку естество наше
тленно и немощно, то и жизнь поэтому скорогибнуща, и сила не самостоятельна,
и слово летуче. В рассуждении же Естества верховного, с величием созерцаемого
в Нем, возвышается и все утверждаемое о Нем. Поэтому о Слове Божием
будет признано, что, хотя называется Оно Словом, однако же не имеет
сходства с нашим словом, преходящим в нечто неосуществившееся, и не
в одном порыве произносимого вся Его ипостась. Напротив того, как наше
естество, будучи скоротечным, имеет скоротечное и слово, так Естество
нетленное и всегда сущее имеет вечное и самостоятельное Слово. Если
же вследствие этого будет признано, что Слово Божие существует вечно,
то по всей необходимости должно будет признавать, что ипостась Слова
— в жизни. Ибо непозволительно думать, будто бы Слово, подобно камням,
существует неодушевленным. А если существует нечто как разумное и бесплотное,
то, конечно, оно живет. Если же разлучено с жизнью, то, без сомнения,
уже не ипостась. Напротив того, доказано, что нечестиво признавать
Божие Слово неипостасным. Итак вследствие этого доказано также, что
Слово это должно представлять себе в жизни. Поскольку же, по всей вероятности,
всякий уверен, что естество Слова просто и не показывает в себе никакой
двойственности и сложности, то никто не будет представлять себе Слова
в жизни по причастию жизни. Ибо если утверждать, что одно состоит в
другом, то такое предположение не исключает сложности; напротив того,
когда признана простота Слова, по всей необходимости надобно думать,
что Слово есть не причастие жизни, а сама жизнь. Поэтому если Слово
живет, будучи самой жизнью, то, конечно, имеет силу свободного произволения,
потому что ничто не имеющее произволения не принадлежит к числу живых.
Вследствие же сказанного благочестиво заключить, что произволение это
и могущественно. Ибо если кто не признает могущественным, то этим самым
подает, конечно, мысль о бессилии. Но понятие о бессилии далеко от
понятия о Божестве, потому что в Божественном естестве не представляется
ничего несообразного. По всей необходимости силу Слова должно признавать
такой же, каково и преднамерение, чтобы в простом не оказывалось какого-либо
смешения и стечения противоположностей — бессилия и силы, усматриваемых
в одном и том же преднамерении, если только на одно достанет у Него
силы, а для другого Оно бессильно. Необходимо также признавать, что
произволение Слова, на все имея силу, не имеет наклонности ни к чему
худому, потому что всякое стремление ко злу чуждо естеству Божию. Напротив
того, что есть доброго, всего того хочет, а чего хочет, то, без сомнения,
для Него возможно; возможного же не оставляет Оно неисполнимым, но
всякое произволение сделать доброе приводит в действенность; добро
же — мир и все, что в нем оказывается мудрого и искусного. Итак, все
есть дело Слова живого и самостоятельного, потому что Оно Слово Божие,
— Слова, свободно избирающего, потому что живет, Слова, могущего все,
что ни избирает, Слова, избирающего, без сомнения, доброе, премудрое
и что только лучшее по значению.
Итак, поскольку мир, как признано, есть нечто доброе, в предыдущих же словах доказано, что мир есть дело Слова, свободно избирающего и имеющего силу творить доброе; и это Слово есть иное с Тем, чье оно Слово (потому что это именование некоторым образом есть относительное), и в названии Слово необходимо подразумевать и Отца Слова; не будучи чьим-либо словом, Оно не было бы и Словом. Итак, если разумение слушающих по относительному значению названий различает и само Слово, и Того, от Кого Оно, то нет опасности, чтобы наше таинство, находясь в противоборстве с эллинскими понятиями, уступило предпочитающим иудейское мнение; напротив того, равно избежит оно несообразности в учении и эллинов и иудеев, исповедуя, что есть живое, действенное и творческое Божие Слово, которого не допускает иудей, и что неразличны по естеству и само Слово, и Тот, от Кого Оно. Как о своем слове говорим, что оно от ума, но не совершенно одно и то же с умом и не вовсе иное с ним, поскольку оно от ума, т. е. нечто иное, а не ум; а поскольку приводит в обнаружение сам ум, то не может быть представляемо инаковым от ума. Напротив того, будучи одно с ним по естеству, каково в подлежащем; так и Слово Божие по самостоятельности Своей отличается от Того, от Кого имеет ипостась, а поскольку покардовает в Себе то же, что усматривается в Боге, то по естеству есть рдно и то же с Ним, находимым по тем же самым признакам. Ибо благость ли, могущество ли, премудрость ли, вечность ли бытия, нецричастность ли пороку, смерти и тлению, совершенство ли во всем цли что-либо совершенно этому подобное сделается признаком, Входящим в понятие об Отце, то по тем же самым признакам найдешь и существующее от Него Слово. |