Глава 35
Смысл тpоекpатного погpyжения пpи Кpещении
Схождение же в воду и троекратное пребывание в ней человека
заключает в себе другое таинство. Поскольку способ спасения нашего сделался
действительным не столько вследствие преподанного предписания, сколько
от того самого, что сделал Вступивший в общение с человеком, сам делом
совершив жизнь, чтобы воспринятой Им и обоженной плотью спасено было
все ей сродное и с ней однородное, то необходимо стало примыслить некий
способ, в котором было бы некое сродство и подобие в происходящем между
последующим и предшествующим. Поэтому надо видеть, в чем оказывается
действующим Началовождь жизни нашей, чтобы, как говорит апостол, по Начальнику
(Евр. 12, 2) спасения нашего благоуспевало подражание в последующих.
Как учащиеся стройному в вооружении движению, по примечаемому ими у обучившихся
военным порядкам, достигают воинской опытности, а кто не выполняет на
деле того, что ему прежде показано, тот остается лишенным такой опытности:
таким же образом и при равной тщательности о добре непременно одинаково
необходимо последовать и подражать Началовождю нашего спасения, приводя
в действие то, что Им прежде было показано. Ибо невозможно направить
к равному пределу идущих неодинаковыми путями. Как затрудняющиеся проходить
по извилинам лабиринтов, если встретят кого опытного в этом, следуя позади
его, проходят по разнообразным и обманчивым изворотам зданий, где не
пройти бы, если бы шли не по следам ведущего, так разумей, что и лабиринт
этой жизни неисходен для естества человеческого, если не будет кто держаться
того же пути, которым Бывший в этом лабиринте поставил Себя вне его ограды.
Лабиринтом же называю иносказательно неисходное тление смерти, в котором
заключен жалкий род человеческий. Что же видели мы в Начальнике спасения?
Трехдневную мертвость и снова жизнь. Следовательно, надлежало, чтобы
и в нас примышлено было некое такое же подобие. Поэтому какое же это
примышление, которым и в нас исполняется подражание совершенному Им?
Все умершее имеет для себя свое собственное и естественное место — землю,
на которую склоняется и в которой бывает скрыто. Но великое между собой
сродство имеют земля и вода, единственные из стихий, которые тяжелы,
стремятся вниз, одна в другой пребывают и одна другой удерживаются. Поэтому,
так как смерть Началовождя нашей жизни сопровождалась погребением под
землей и произошла по общему закону естества, то подражание смерти, совершаемое
нами, изображается в ближайшей к земле стихии. И как тот Человек свыше,
восприняв на Себя мертвость вместе с положением в землю, трехдневным
восстал опять к жизни, так и всякий, кто в единении с Ним по естеству
тела, имея в виду преуспеть в том же, т. е. достигнуть этого предела
жизни, вместо земли наливая воду и погружаясь в эту стихию, троекратным
повторением подражает трехдневной благодати воскресения.
Но подобное этому сказано было и прежде, а именно что
по домостроительству Промыслом Божиим на естество человеческое наслана
смерть, чтобы, по очищении от порока во время разрешения тела и души,
человек снова воскресением воссоздан был здравым, бесстрастным, чистым
и чуждым всякой примеси порока. Но в Началовожде нашего спасения домостроительство
воспринятой смерти возымело окончательное совершенство, вполне приведенное
в исполнение по особой цели; ибо смертью разъединено соединенное и снова
сведено воедино разделенное, чтобы, по очищении естества разложением
бывшего в единении, — разумею душу и тело, возвращение разрешенного в
один опять состав сделалось чистым от чуждой примеси. А как в последующих
Началовождю естество их не вмещает в себя точного подражания во всем,
но, приняв в себя ныне, сколько возможно, прочее предоставляет последующему
за этим времени, то чему же здесь подражание? Тому, что в образе умерщвления,
представляемом посредством воды, производится уничтожение примешавшегося
порока, правда не совершенное уничтожение, но некоторое пресечение непрерывности
зла, при стечении двух пособий к истреблению злого, покаяния согрешившего
и подражания смерти, которыми человек отрешается несколько от союза со
злом, покаянием будучи приведен в ненавидение порока и в отчуждение от
него, а смертью производя уничтожение зла. А если бы подражающему возможно
было принять на себя совершенную смерть, то сделанное им было бы не подражанием,
а отождествлением, и зло уничтожилось бы в целости естества нашего, так
что, как говорит апостол, человек единожды навсегда умер бы греху (Рим.
6, 2). Но как, по сказанному, в такой мере подражаем высочайшей силе,
в какой вмещает это нищета нашего естества, то, трижды возливая на себя
воду и снова восходя от воды, подражаем спасительному погребению и воскресению,
совершившемуся в трехдневный срок, представив в мысли то, что, как в
нашей власти вода, и пребывание в воде, и нахождение из нее, так во власти
Того, Кто владычествует над Вселенной, было, погрузившись в смерть, как
мы в воду, снова войти в собственное Свое блаженство.
Поэтому если кто примет во внимание, что более согласно
с разумом, если будет судить о совершаемом по силе каждого, то не найдет
никакого разногласия в совершаемом тем и другим, сколько возможно по
мере естества. Ибо, как человек, если захочет, может безопасно прикасаться
к воде, так Божественной силе в бесконечное число крат легче смерть и
то, чтобы принять ее и не подвергнуться страданию. Поэтому-то необходимо
нам в воде усматривать мысленно благодать воскресения и через это познавать,
что равно для нас удобно и креститься в воде, и снова воспрянуть от смерти.
Но, как в делах житейских одно главнее другого, и, хотя дело не было
бы успешно без этого другого, однако же, если кто начало сравнивает с
концом, то сравниваемое с концом начало дела покажется ничем (ибо что
равного между человеком и полагаемым в состав этого живого существа;
однако же если нет последнего, не произойдет и первое); так и то, что
в великом воскресении по естеству важнее, здесь имеет свои начала и причины;
ибо невозможно совершиться тому, если бы не предшествовало это. Невозможно
же, говорю, человеку без возрождения в бане крещения достигнуть воскресения,
имея в виду не просто возрождение и изменение нашего естества (ибо к
этому, без сомнения, должно идти естество по домостроительству Учредившего,
побуждаемое даже и собственными нуждами, хотя человек получит благодать
в бане крещения или останется и непричастным этого освящения), но восстановление
в состояние блаженное, божественное и далекое от всяких печалей. Ибо
не все, что воскресением снова возвращается в бытие, входит в ту же жизнь,
но великая пропасть между очистившимися и имеющими нужду в очищении.
Для кого в этой жизни предшествовало очищение баней крещения, тем будет
исход к сродному, а чистому усвояется бесстрастие, и что в бесстрастии
блаженство, — то несомненно. Но в ком огрубели страсти и не произведено
никакого очищения скверны ни таинственной водой, ни призыванием Божественной
силы, ни исправлением посредством покаяния, тем по всей необходимости
должно быть в соответствующем этому состоянии. А поддельному золоту прилично
горнило, чтобы по истреблении примеси к ним порока впоследствии долгие
века естество их сохранялось чистым пред Богом. Поэтому, так как в огне
и в воде есть некая очистительная сила, то таинственной водой омытые
от скверны зла не имеют нужды в ином роде очищений, а не освященные этим
очищением по необходимости очищаются огнем. |