Глава 37
Таинство Пpичастия
Но так как существо человеческое есть нечто двойное, срастворенное
из души и тела, то спасаемым необходимо тем и другим следовать за Руководящим
к жизни. Поэтому душа, соединившись с Ним верой, в этом имеет основание
спасения, ибо в единении с жизнью есть приобщение жизни. А тело иным
способом вступает в приобщение и единение со Спасающим. Ибо как, приняв
по чьему-либо злоумышлению в себя отраву, тлетворную ее силу ослабляют
другим составом; и противоядию так же, как и губительному веществу, надо
войти во внутренности человека, чтобы ими всему телу уделена была целебная
сила: так, вкусив разрушающего естество наше, по необходимости возымели
мы нужду в том, чтобы разрушаемое совокупляло снова воедино так, чтобы
такое противоядие, будучи принято нами, своим противодействием отразило
вредность отравы, прежде этого сообщенную телу. Что же это за противодействие?
Не иное что, как то Тело, которое оказалось сильнейшим смерти и послужило
началом нашей жизни. Ибо как, по слову апостола, мал квас все смешение делает
подобным себе (1 Кор. 5, 6), так и Тело, преданное на смерть Богом, входя
в наше тело, целое изменяет и превращает в Себя. Как по примешении тлетворного
к здоровому все срастворение стало ни к чему не годным, так и бессмертное
Тело, когда бывает в принявшем Его, все превращает в Свое естество. Но
невозможно чему-либо стать внутри тела иначе, как вошедши во внутренности
ядением и питьем. Поэтому необходимо возможным для естества способом
принять в себя животворящую силу Духа.
Поскольку же одно только оное богоприемное Тело приняло
в Себя эту благодать, и доказано, что нашему телу невозможно иначе достигнуть
бессмертия, как в общении с бессмертным став причастным нетлению, то
надлежит рассмотреть, как стало возможно, что одно это Тело, в целой
Вселенной всегда разделяемое стольким тысячам верных, в каждом из части
делается целым и само в себе также пребывает целым. Поэтому, чтобы вера
наша, обращая внимание на последовательность речи, не имела никакого
сомнения в рассуждении предложенной мысли, надлежит заняться несколько
в слове естествословием тела. Кто не знает, что естество тела нашего
само по себе, в собственной своей ипостаси, жизни не имеет, но с помощью
извне притекающей силы поддерживает себя и пребывает в бытии, непрестанным
движением привлекая в себя недостающее и отторгая от себя излишнее. И,
как некий мех, наполненный какой-либо влагой, если влитое будет выходить
дном, не сохранит своего вида по объему, когда в происходящую пустоту
не будет сверху вливаемо что-либо другое; поэтому, кто смотрит на объемистую
поверхность такого сосуда, тот знает, что она не собственно принадлежит
видимому, но что влитое в мех придает вид внешнему его объему; так и
устроение нашего тела для своего состава, сколько известно нам, не имеет
ничего собственного, но пребывает в бытии привходящей в него силой, и
эта сила есть и называется пища; да еще не одна и та же для всех
питающихся тел, но некая каждому приличная дается в удел Домостроителем
природы. Ибо одни из животных питаются, вырывая себе корни, другим пищей
служит трава, а пища иных — мясо. Человеку по преимуществу пищей бывает
хлеб, и для поддержания и сохранения влажности питьем — не одна только
вода, но нередко подслащаемая вином в пособие той теплоте, которая в
нас. Поэтому, кто взирает на это, тот, по возможности, имеет в виду объем
нашего тела. Ибо когда бывает это во мне, соответственно своим свойством
делается кровью и телом, по претворении пищи пременяющей силой в вид
тела.
По исследовании этого объясненным способом должно снова
возвратиться мыслью к предложенному. Ибо спрашивалось, как одно это Тело
Христово оживотворяет весь человеческий род тех, в ком есть вера, всем
будучи разделяемо и само не умаляясь. Итак, может быть, мы близки уже
к правдоподобному ответу. Ибо если ипостась всякого тела бывает из пищи,
а пища есть еда и питье; и для еды служит хлеб и для питья — вода, подслащаемая
вином; Слово же Божие, по объясненному в первых Главах, как Бог и Слово,
вступило в единение с естеством человеческим и, будучи в нашем теле,
не иной какой новый состав устроило естеству человеческому, но обыкновенными
и приличными средствами продолжало существование Тела Своего, снедью
и питьем поддерживая его ипостась; снедью же был хлеб, — то поэтому,
как относительно к нам, о чем говорено уже неоднократно, кто видит хлеб,
тот некоторым образом видит человеческое тело, потому что хлеб, будучи
в теле, делается телом, так и там богоприемное Тело Принимавшего в пищу
хлеб в некотором отношении было с Ним одно и то же по причине, как сказано,
в естестве тела преложенной пищи. Ибо, что свойственно всякой плоти,
то признано и об оной Плоти, а именно что и оное Тело поддерживалось
хлебом. Но Тело то вселением Бога Слова претворено в возведенное до Божеского
достоинства, поэтому не без основания верую, что хлеб, освящаемый Божиим
Словом, и ныне претворяется в Тело Бога Слова. Ибо и то Тело в действительности
было хлеб, освящалось же обитанием Слова, обитавшего во плоти. Поэтому
от чего хлеб, в том Теле претворившись, принял Божественную силу, от
того же самого равное этому бывает и ныне. Ибо там благодать Слова святым
делала Тело, состав которого был из хлеба и которое некотрым образом
само было Хлеб; и здесь также хлеб, по слову апостола, освящается
Словом Божиим и молитвою (1 Тим. 4, 5), не ядением и питьем входя
в Тело Слова, но прямо претворяясь в Тело Слова, как сказано Словом: Сие
есть Тело Мое (Мф. 26, 26). А поскольку всякая плоть питается и влагой
(ибо без сочетания с ней землянистое в нас не может продолжать жизни;
как твердой и крепкой пищей подкрепляем твердое в теле, так и влаге доставляем
приращение из однородного с ней вещества, которое, перейдя в нас, прелагающей
силой обращается в кровь, особенно если у вина позаимствует силу к претворению
в теплоту), то потому Богоприемная Плоть Бога Слова в состав Свой приняла
и эту часть. И явившееся Слово для того соединилось с бренным естеством
человеческим, чтобы общением с Божеством обожилось и человечество, поэтому
по домостроительству благодати посредством плоти сообщает Себя всем уверовавшим,
у которых состав из вина и хлеба, срастворяясь с телами их, чтобы единением
с бессмертным и человек соделался причастником нетления. Дает же это,
силою благословения естество видимого преобразив в Тело и Кровь. |