Рождественский Н. П.
Христианская апологетика

Рождественский Н.П. Христианская апологетика. – СПб., 1884. 2 тома.

К оглавлению

Исторический очерк развития Христианской апологетики или Основного Богословия

От начала христианства до XV века (эпохи Возрождения)

В форме особой богословской науки Основное Богословие является с недавнего времени. Первые опыты цельного систематического построения этой науки не восходят раньше последней половины текущего столетия, как в нашей, так и в иностранной богословской литературе. За всем тем Основное Богословие имеет едва ли не самую обширную литературу из всех других богословских наук. Подготовительная история его обнимает почти двухтысячелетний период времени. Начальные зародыши его скрываются в самых древних произведениях христианской письменности, преимущественно в творениях, известных под именем христианских апологий. В известном смысле можно простирать подготовительную историю науки Основного Богословия и еще далее – даже за пределы христианской эпохи. Не было ни одного сколько-нибудь умственно развитого народа, который не чувствовал бы потребности дать себе отчет в своих верованиях и уяснит для себя их основания. В этом смысле и дохристианскому миру нельзя отказать в попытках обосновать религиозные верования путем философских умозрений, таковы например умозрения Сократа, Платона, Аристотеля и др. философов. Но богословской науки, в строгом смысле, не было в языческом мире. Хотя слово "Θεολόγια", "Theologia" (богословие), часто употребляется у древних языческих писателей, но употребляется не в том смысле, в каком мы понимаем это слово. Теологами ( "theologi" ), классические писатели называли древнейших поэтов – Гомера, Гезиода, Орфея, сложивших поэмы о богах и оставивших образцы молитвенных гимнов [1]. Этим именем они называли также тех, которые впоследствии старалиcь разбирать древние мифы, отыскивать их корень и извлекать из них вероятные объяснения их значения [2]. Случалось, что слову теология языческие писатели придавали более обширный смысл, разумея под ним философское учение о божестве. Так например Аристотель [3] прилагает название богословия к той части философии "πρώτιη φιλοσοφία", которая занимается изучением божеского естества и называет эту часть "φιλοσοφία θεολογικὴ" в отличие от "φιλοσοφία φισιολογική".Известно также, что некоторые классические писатели, например Варрон, подразделяли богословие на частные виды, причем различали троякий род его: мифологический или поэтический, естественный или философский и народный или популярный [4]. Но при всем том богословия в смысле самостоятельной богословской науки не было и не могло быть в древнем мире. Оно сливалось с одной стороны с философиею, насколько последняя занималась религиозными вопросами, с другой – с мифологий. В языческих религиях большей частью учительный элемент стоял на последнем плане; их действие на народ ограничивалось почти исключительно внешними обрядами, умственное же влияние их было совсем ничтожно. В языческой древности не существовало ни одного специально богословского учреждения для строгой и систематической обработки богословской науки; не было ни религиозного просвещения, ни религиозных школ, ни специальных учителей религии. Перечисляя людей, от которых можно узнать что-нибудь относительно религиозных вопросов, классические писатели обыкновенно называют не жрецов, но философов, поэтов и законодателей [5]. В Риме научным изучением религии больше всего занимались юрисконсульты и грамматики [6], в Греции – философы. Если некоторые из вышеупомянутых родов и видов языческого богословия представляют кажущееся сходство с названиями тех или других богословских наук, развившихся на христианской почве, то по внутреннему существу они имеют весьма мало общего с последними. То, что древние называли философским или естественным богословием, "genus theologiae physicon", представляет лишь самое отдаленное сходство с христианскою наукою, известною под именем "Естественного богословия". Задача философского богословия в древности состояла главным образом в аллегорическом объяснении мифов и в толковании баснословных чудес языческой древности в смысле естественных сил и явлений природы. Христианство, явившееся в лице своего Основателя и в самой своей сущности как свет истинный (Иоан. I, 5-9; III, 19; VIII, 12), возвысило учительный и просветительный элемент в области религии, вместе с деятельным, на небывалую дотоле высоту. Этим обусловливалось широкое развитие богословствования на христианской почве. Не только в древние, но и в средние века христианства богословие царило над всеми прочими науками и обнимало собою все отрасли знания. Впрочем уже с древних времен, преимущественно на Востоке, тамошние церковные писатели различали богословие, понимаемое ими в тесном смысле этого слова, от прочих предметов религиозного ведения. Богословием в тесном смысле они называли то, что служит основою всего богословского знания, именно учение о Боге Едином по существу и Троичном в Лицах; учение же о делах Божиих, как-то: о творении промышлении и, особенно об искуплении человеческого рода, они называли другим термином, в отличие от богословия, – учением о "Божественном домостроительстве" (οίκονομία) [7]. От этого между прочим имя богословов древней церковью усвоено только апостолу и евангелисту Иоанну [8] и вселенскому учителю Григорию Назианзину [9]; из более поздних церковных учителей название богослова – Симеону, с наименованием его "Симеоном новым богословом".

Название Основного Богословия не встречается в древней святоотеческой письменности, но в ней искони обращалось главное внимание на раскрытие и защиту основных истин веры. Почти на самых первых порах развития христианской богословской письменности мы находим в ней уже особый род богословских произведений, известных под именем христианских апологий, которые и по предмету и. по задаче своей имеют самое близкое отношение к литературе Основного Богословия, как древнейшие опыты защиты христианской истины против нападений врагов ее. В общей своей совокупности христианская апологетическая литература весьма обширна; она представляет едва обозримое поле самых разнообразных защитительных сочинений в пользу христианства, тянущихся непрерывною нитью от первых веков христианства до настоящего времени. Для нашей цели достаточнб обозначить только главнейшие моменты ее постепенного исторического развития [10]

Сообразно главнейшим наиболее выдающимся фазисам в постепенном развитии христианской апологетической письменности, история ее может быть разделена на три периода. Первый обнимает время борьбы против иудейства и язычества древних христианских апологетов. Второй начинается с появления магометанства и обнимает средние века. Третий включает в себя новое время, начинающееся с эпохи возрождения наук на западе и продолжающееся до наших дней. Так как ближайшее отношение к истории Основного Богословия, как особой богословской науки, имеет последний из означенных периодов в развитии богословско-апологетической литературы, то мы ограничимся лишь самым сжатым очерком предшествующих ему периодов, насколько это необходимо для уяснения связи между древней и новой научной апологетикой христианства.

Апологетическая деятельность древней церкви направлена была главным образом против внешних врагов христианства. Древнейшие христианские апологии II века имеют в виду защитить христианство против нападений и гонений отчасти, со стороны неверующего иудейства, преимущественно же со стороны язычества. Известно, как велика была вражда древних евреев к христианству. Божественный Основатель христианства умер на кресте жертвою ненависти иудейских законников и фарисеев, которые не могли терпеть нового духа евангельской проповеди. Не лучше относились они и к апостолам. Мы знаем, что апостолы многое претерпевали от иудеев за свою проповедь Евангелия. Они не редко призываемы были старейшинами иудейскими на суд. В Иерусалиме апостола Петра и его сотрудников заключили в темницу, и потом, по проискам иудейских священников, подвергли там побоям (Деян. IV, 3). Этому также подвергался и апостол Павел за проповедание имени Христова. Однажды иудеи, увидев его в храме, возмутили весь народ и наложили на него руки. Когда апостол защищал святое дело Христово и себя, указывая, что он был самым ревностным иудеем и гнал до смерти последователей учения Христова, но когда уверовал во Христа, как в Мессию, с того времени согласно воле Божией начал возвещать евангельское учение (Деян. XXI, 27): иудеи, услышав это, подняли крик, метали одежды, бросали пыль на воздух и кричали к тысяченачальнику: истреби от земли такого, ибо ему не должно жить (Деан. XXII, 22, 23). Ненависть иудеев простиралась не на одних апостолов, но и на всех последователей христианства. Первый христианский мученик, запечатлевший своей кровью истину евангельской проповеди, – Стефан, пал жертвой иудейской ненависти. Призванный в иудейский синедрион, он произнес защитительную речь исполненную силы истины, но она не спасла его от злобы ослепленных судей и ярости иудейской черни: выведенный за город, он был побит камнями, как хулитель Бога и Моисея (Деян. гл. VII). Церковь Христова сохранила нам в своих преданиях память о многих других мучениках, погибших в Сирии и Африке, где евреи были главными виновниками гонений. Но хотя иудаизм был сильно враждебен христианству, однако же вражда его скоро принуждена была перейти в бессильную ненависть к христианству, лишенную возможности внешним образом противодействовать его распространению. После того как буря римского вторжения обратила в пепел Иерусалим и в прах все здание иудаизма, обратив евреев в бродячий народ лишенный политического значения и материальной силы, христианство увидело падение своего первого жесточайшего противника и свою внешнюю безопасность от него. Этим между прочим объясняется сравнительная малочисленность древних христианских апологий, написанных в защиту христианства против нападений со стороны иудейских противников, по сравнению с апологиями, вызванными нападениями со стороны язычников. От второго и третьего веков христианства сохранилось только три цельных апологии, направленных специально к опровержению иудейских ложных мнений о христианстве. Сюда относятся: обширная апология св. Иустина Мученика: "Разговор с иудеем Трифоном" (142 гл.) [11]; сочинение Тертуллиана "Против иудеев" [12] и св. Киприана "Свидетельство против Иудеев" [13]. Общая цель этих сочинений – доказать истину христианства на основании ветхозаветного учения, превосходство христианства пред окончившим свою приготовительную миссию иудейством и действительное явление в лице Иисуса Христа истинного Мессии, обетованного человеческому роду. Применительно к верованиям и преданиям иудеев наиболее выдающееся место в этих сочинениях занимают доказательства, заимствованные из ветхозаветных пророчеств о Мессии и из их исполнения на лице Иисуса Христа.

Гораздо многочисленнее и разнообразнее древние христианские апологии, написанные по поводу гонений и нападений на христианство со стороны языческого мира [14]. Язычество пыталось бороться с христианством тремя различными способами. Сначала оно испробовало высокомерное пренебрежение к нему, как к малозначительной иудейской секте, и на первых порах относилось более или менее равнодушно к делу его распространения. Когда необычайные успехи христианской проповеди рассеяли это языческое заблуждение и вразумили язычников, что христианство есть нечто гораздо большее, чем еврейская секта, язычество объявило христианство новой вредной сектой, опасной для религии и политики Рима и не имеющей законного права на существование. Надеясь на победу грубой силы и сокрушительной жестокости, оно испытало все насильственные меры к подавлению и уничтожению христианства. Но христианство было от Бога, а потому несокрушимо. В третьих язычники пытались пустить в ход убеждения и красноречие в опровержение христианской истины и противопоставить христианству эклектическое возрождение разлагавшегося трупа древней языческой религии (ново-язычество Юлиана отступника). Первые по времени христианские апологии падают на время жестоких гонений на христиан и борьбы язычества против христианства преимущественно грубой внешней силой и оружием клеветы и насмешки над обычаями и верой христиан. Древнейшие христианские апологеты поставлены были в необходимость защищать прежде всего само право на существование христианской церкви. На христиан взводились нелепые, но вместе с тем тяжкие обвинения, будто они в своих тайных собраниях закалали новорожденных детей, смешивали их кровь с медом и ели эту пищу, что они предавались оргиям в своих ночных собраниях и т. под. Относительно веры христиан в языческом мире, еще со времен Светония [15] и Тацита [16], сложилось мнение как о "вредном суеверии"; впоследствии к этому присоединились нелепые слухи, в роде наприм. того, что христиане оказывали божеские почести солнцу, ослиной голове и проч. [17]. Вместе с этим христиан, как не почитавших языческих богов и уклонявшихся от возлияний на жертвенные алтари в честь гения императоров, язычники упрекали в безбожии [18] и обвиняли в неповиновении государственной власти.

Соответственно этим и подобным нападкам, общий характер древнейших христианских апологий, независимо от их частных особенностей, состоит в том что в них защищается главным образом безукоризненность поведения и чистота веры христиан. Апологии эти назначались частью для императоров и их наместников, частью для общества и преимущественно своей целью имели рассеять клевету и предубеждения против жизни и веры исповедников христианства. Существенное содержание их в. общих чертах сводится к следующему. В них доказывается несправедливость гонений на христиан; приглашаются власти языческого мира к тщательному и точному исследованию обычаев и веры христиан, устраняется обвинение христиан в безбожии чрез указание на их веру в невидимого триединого Бога: Отца, Сына и Св. Духа (Иустин "Аполог." 1, гл. 6; Афинагор "Прош". гл. 4-11); выставляется на вид чистота и высота нравственного христианского учения и указывается на сообразное с этим учением доброе поведение христиан, на их миролюбие, благотворительность, твердость в перенесении несчастий, любовь даже к врагам, добросовестность в исполнении обязанностей и проч. (Иустин гл. 15, 16; Афинагор гл. 12, 31-33); разъясняется несовместимость с христианским учением воздавать божеские почести императорам, но полная совместимость с ним истинного верноподданичества, молитвы за царя и исполнения государственных законов (Иуст. гл. 17); свидетельствуется, что в христианском богослужении имеет место только одно то, что свято и благочестиво (Иуст. гл. 66); оправдывается оставление христианами, обратившимися из язычества, их прежних языческих богов, как богов ложных, и защищается право и обязанность христиан распространять учение об истинном Боге (Иуст. I "Апол". гл. 5; II "Апол". гл. 9; Татиан гл. 4); обличается языческое идолослужение и показывается его несостоятельность перед судом здравого разума и его нравственный вред, с нередким указанием на его темное демоническое происхождение (Татиан гл. 8-10; Афинагор гл. 23-30); доказывается недостаточность языческой философии для полного познания истины через разоблачение взаимных противоречий древних философских учений (Ермий) и защищается необходимость сверхъестественного откровения (Феофил Антиох. гл. 9); подтверждается истина христианского откровения частью необычайной высотой его учения (единство и духовность Бога, творение мира, происхождение и конечная цель человека, Феоф. Антиох. гл. 1-4; 16-29), но главным образом ветхозаветными пророчествами и их исполнением в христианстве; доказывается божественное достоинство Иисуса Христа, как личного Слова (Логос) Отца, чрез Которое все сотворено (Татиан, гл. 4) и Которое было светом и для язычников, не имевших писаннаго откровения (Иуст. I Аполог., 10 гл.; Афинагор гл. 7). Христианство вообще изображается в древнейших христианских апологиях как единственно истинная и достойная человека религия (Татиан, гл. 31-41), в которой в самом полном и совершенном виде является все то, что было истинного в учении древних философов и что содержалось в незаконченном и неполном виде в ветхозаветной религии.

У христианских апологетов второго и начала третьего века не находится подробных исследований и разъяснений по некоторым вопросам, более полное разъяснение которых относится к позднейшим периодам христианской апологетики. Таковы общие вопросы о религии, о ее сущности, происхождении и проч., а также и некоторые частные вопросы, относящиеся к учению об откровении. Древние апологеты не останавливаются на вопросах о возможности откровения, чудес, пророчеств, вообще сверхъестественного. Это объясняется отсутствием ближайших поводов к защите этих истин в описываемый период. Ни со стороны иудеев, которые сами обладали богооткровенною религиею, ни со стороны язычников, которые верили в близкие отношения богов с людям, не подвергалась отрицанию возможность откровения. Древнейшие христианские апологеты не имели таким образом внешнего повода доказывать или защищать эту возможность. В учении об откровении они указывают главным образом на его важность и необходимость, в виду опасности заблуждений, которым подвержен человеческий разум в изыскании истины, будучи предоставлен одним собственным силам [19].

Более полное и многостороннее развитие древней христианской апологетики началось со времени учреждения христианских школ в Александрии и Антиохии, существенно способствовавших умножению ученых сил в христианской церкви. С этими силами христианство смело могло войти в ученое состязание с языческими философами, пытавшимися перенести борьбу против христианства на научную почву. Наиболее ожесточенными борцами на этой почве из языческих философов были последователи неоплатонической школы, поставившей своей задачей поддержать с помощью философии язычество, видимо падаюшее пред внутреннею силою и нравственным могуществом христианства. Но и последователи других направлёний – языческие сатирики, риторы, историки тщетно напрягали свои силы в этой неравной борьбе с христианством [20]. В предшествующий период древней христианской апологетики, занимавшейся по условиям и обстоятельствам, в которых находилась христианская церковь, главным образом отражением клевет и наветов на христианство, распространенных в массе языческого общества, подробный разбор мнений о христианстве его философских противников не входил в прямую задачу апологий. Эта задача выступила на видный план в христианской апологии только со времени выступления на апологетическое поприще знаменитых александрийских христианских ученых: Климента Александрийского и Оригена, которые своим многообъемлющим и глубоким взглядом оказали незабываемые услуги апологетике христианства, поставив ее на более строгую научную почву, по сравнению с предшествующим периодом. После того как Климент Александрийский (†217) отчасти в своем "Увещательном слове к эллинам" [21], особенно же в более обширном сочинении: "Στρὼματα" [22]), через подробное сравнение греческой философии с истинным христианским знанием (гносис), показал существенное превосходство христианской философии пред языческою и раскрыл учение о Слове (Логос), как единственном руководителе к истинному богопознанию, христианская апологетика получила глубокое философское направление. В лице Оригена (†250 г.) она имела сильного философского представителя с его восьмью апологетическими книгами, направленными против Цельса [23], составившими эпоху в истории христианской апологетики. Великое благо для дела защиты христианства, оказали такие высокие представители обширной христианской учености, каковы Климент и Ориген. Как истые образцы в деле опровержения философских нападений на христианство со стороны его противников, они доказали несправедливость языческих нареканий, возводимых на христианское учение, разбили на голову Цельсов и Порфириев, и, что еще важнее, вместо опровергнутых предубеждений и заблуждений предложили превосходные объяснения истины. Они проложили новый путь в области христианской апологетики – путь по преимуществу философский, дав вместе с тем сильное оружие и последующим апологетам для опровержения нападений на достоверность евангельской истории, на божественное достоинство Иисуса Христа, на подлинность Его чудес и проч. Их апологии имели большое влияние на все последующее развитие христианской апологетики. Не задолго пред временем перехода греко-римской империи от язычества к христианству при императоре Константине Великом, церковный историк Евсевий Кесарийский (†340) написал три сочинения, имеющие апологетическую цель: " Евангельское приготовление" [24], "Евангельское доказательство" [25] и "Опровержение Гиерокла". Первые два сочинения Евсевия составлены по обширному плану и снабжены богатой эрудицией, последнее замечательно опровержением мнимого сходства между Иисусом Христом и Аполлонием Тианским [26]. Главная заслуга Евсевия в истории научной апологетики христианства состоит в собрании и систематическом упорядочении обширного материала из апологетической письменности предшествующих веков. Он положил основание историко-систематической апологетики христианства. Его "Евангельское приготовление" и особенно "Евангельское доказательство" служили во многих отношениях образцами, по которым строились многие из позднейших обширных историко-богословских опытов защиты христианства. Св. Афанасий Александрийский (†373) своими творениями "Слово к эллинам" [27] и "O воплощении Слова" [28], возвысил христианскую апологетику на высокую ступень богословского умозрения. В упомянутых творениях его последовательно проводится глубокое и целостное мировоззрение, основанное на началах самобытной православно-христианской мысли. В оправдании истины христианства он выходит не из внешних доказательств, но из внутреннего средоточия самого христианства, из того, что составляет его сущность, именно из догмата об искуплении. Подобно Клименту Александрийскому, но с большей глубиной, он раскрыл учение о Слове, как основании всего христианского богословия. Св. Кирилл Александрийский (†433 г.) написал обширное апологетическое сочинение против Юлиана отступника [29]. Блаженный Феодорит (†458) написал апологию под названием "Врачевание эллинских страстей" [30], в котором он пользуется лучшими из апологетических сочинений своих предшественников. Этим сочинением заканчивается ряд древних христианских апологий, появившихся на Востоке во время борьбы христианства с древним язычеством.

На Западе в рассматриваемый период не являлось в таком обилии и с таким богатым и глубоким содержанием апологий в защиту христианства. Большей частью западные апологий по своему содержанию скуднее восточных, или зависимы от последних. Из них, кроме апологий Тертуллиана, более известны апологетические сочинения: Арнобия (†325) [31], Лактанция (†330) [32], Орозия (+416) [33], но особенно блаженнoго Августина (†427) [34].

О значении древних христианских апологий в истории науки Основного Богословия следует заметить, что ими не только положены начала этой науки, но и в значительной степени подготовлена почва для ея систематической обработки. Особенно это нужно сказать об апологиях, относящихся ко второму периоду их развития, который начинается с Климента Александрийского и Оригена. В этот период дано широкое раскрытие, древними христианскими апологетами, многим предметам христианского умозрения, входящим в область науки Основного Богословия. В некоторых же наиболее полных и обширных апологетических сочинениях древних христианских писателей, каковы напр. вышеупомянутые труды Евсевия и бл. Августина, мы находим цельные опыты подробной систематической защиты веры. Но в этих, как и во всех вообще древних апологиях, предметы, относящиеся к Основному Богословию, не отделены от предметов, входящих ныне в состав других богословских наук. Древние апологии обнимают не одни общие и основные религиозные вопросы, но и частные, относящиеся к догматике, к христианскому нравоучению, к учению о богослужении и проч. Последние вопросы нередко в них раскрываются даже полнее и многостороннее, чем первые, сообразно с нуждами и потребностями времени. Целая группа общих вопросов, составляющих в настоящее время предмет наиболее горячей борьбы между защитниками и противниками христианства, в период древней христианской апологетики затрагивалась лишь вскользь и не была предметом специального обсуждения. Сюда относятся например многие из вопросов, касающихся сущности религии, ее происхождения, отношений к другим фактам нашей духовной жизни и т. под. Даже у сравнительно позднейших из древних апологетов, как напр. у бл. Августина, по этим вопросам можно находить только более или менее общие замечания. Независимо от других причин, это объясняется тем, что тогдашнее состояние психологии, антропологии, сравнительной этнографии и проч., находилось не на такой степени научной разработки, чтобы оно могло обусловить более полное разъяснение этих и подобных вопросов в древней апологетической письменности. Тоже следует заметить о некоторых вопросах, относящихся к учению об откровении. До самого конца древней христианской апологетики преимущественное внимание христианских апологетов обращалось на доказательство подлинности, действительности и исторической достоверности ветхозаветных и евангельских чудес, но не их возможности. Древние противники христианства, не исключая даже наиболее скептических из них, с своей стороны также не отрицали в борьбе с христианскими апологетами, по крайней мере прямо и открыто, возможности сверхъестественного и чудесного вообще. Они отвергали действительность евангельских чудес, действительность сверхъестественного происхождения христианства, но в тоже время христианским чудесам противопоставляли мнимые чудеса своих чародеев, – ветхозаветным пророчествам – мнимые предсказания своих оракулов. Вопрос о возможности сверхъестественного вообще вследствие этого не входил в область спорных прямых вопросов между языческими философами и древними апологетами христианства. Обе стороны по-видимому сходились в признании этой возможности и расходились главным образом в понимании самой сущности сверхъестественного и затем касательно того, где, когда и в чем сверхъестественное имело свое действительное обнаружение. Поэтому и в древних христианских апологиях мало говорится о возможности чудес, пророчеств и сверхъестественного вообще. Можно было бы указать много и других подобных пробелов в древней апологетике, но для пояснения достаточно приведенных примеров. Относительно применения древних апологий к делу защиты веры против современного неверия нельзя утверждать, что это применение может быть полное и всецелое. В умственной борьбе, подобно тому как и в обыкновенной войне, позиции воюющих время от времени изменяются; противники меняют свою тактику, в одно время нападают на один пункт, в другое на другой. Защитники точно также должны изменять свою оборонительную систему. В настоящее время возбуждено не мало новых вопросов и из прежних не все имеют ту же самую постановку в современной философии, какую имели они во времена давно протекшие. Древние христианские апологеты боролись против миросозерцания, совершенно чуждого христианству, возникшего на языческой почве. В настоящее время враждебно выступает против христианства образование, выросшее на его собственной почве, но как бы забывшее свое происхождение и отчуждившееся от его начал, от его духа и жизни. Стрелы новейших противников христианства бьют гораздо дальше, чем древних его противников. Современное неверие в крайних своих проявлениях доходит до отрицания не только христианства, но и религии вообще, и в своих нападениях на веру пользуется обильною массою материала, накопленною в позднейшие века в разных областях научного исследования. Задача современной научной апологетики христианства несомненно гораздо сложнее, шире и глубже по сравнению с задачею древней апологетики. Но из всего этого не следует, что борьба древних христианских апологетов принадлежит исключительно прошедшему и не имеет никакого значения для той умственной борьбы, которой занято настоящее время. Считается же до сих пор ознакомление с военной тактикой Цезаря одним из лучших средств военного образования, хотя образ ведения войны вообще и средства нападения и защиты, совершенно изменились со времен этого великого римлянина; считается же доселе ознакомление с римским правом одним из лучших средств к выработке научного юридического такта при юридическом образовании, хотя непосредственного практического приложения к частным явлениям жизни римское законодательство не может иметь ни в одном из современных государств. И современный богослов-апологет многому может поучиться у знаменитых древних апологетов христианства, особенно же той изумительной энергии, той пламенной ревности о христианской истине, той прямоте и непоколебимой твердости и искренности, с какими они защищали христианство, защищали в то время, когда против него направлены были все враждебные силы. Не малому может поучиться у них современный богослов и относительно самого способа защиты веры, даже многих отдельных приемов, которыми они пользовались при своих доказательствах. Что может быть например мудрее и целесообразнее в деле защиты истины правила, внушаемого одним из самых древних апологетов относительно приведения доказательств.

"Доказательство истины учения или каких либо предметов, подлежащих исследованию, говорит он, сообщает неложную достоверность положениям тогда, когда заимствуется не откуда-нибудь из вне и не из того, что кажется или казалось некоторым, но из общего всем и природного смысла, или из связи производных истин с основными. Ибо дело идет или об основных истинах, и тогда нужно только указание на природный смысл, или о таких, которые естественно вытекают из первых или находятся в естественной связи с ними, тогда нужно соблюдать в них порядок и показать, что действительно вытекает из основных или прежде доказанных истин, дабы не была пренебрежена истина и ее правильное доказывание, не было смешано или разорвано в своей естественной связи то, что по природе находится в порядке и разграничено. Защитнику истины нужно иметь в виду при этом разных ее противников".

"Одни совершенно и решительно отвергают истину в предметах веры, другие извращают их по своим воззрениям, а иные стараются подвергнуть сомнению самое очевидное. Поэтому апологету нужно иметь двоякого рода доказательства: одни (непрямые) – в защиту истины, а другие (прямые) – в подтверждение истины; одни в защиту истины против неверующих или сомневающихся, а другие в подтверждение истины для благомыслящих и охотно принимающих истину. Поэтому, желающие рассуждать об этих предметах должны всегда иметь в виду, что именно нужно в тот или другой раз, когда и по отношению к кому те или другие доказательства бывают полезны, и с этим сообразовывать свои доказательства, и самый порядок раскрытия их приспособлять к потребности, а не пренебрегать тою или другою нуждою, тем или другим местом, свойственным каждому предмету, для того, чтобы казаться выдерживающим одно и то же начало. Одному роду доказательств естественно надлежит занимать первое место, а другие должны сопутствовать первому на подобие телохранителя, пролагать путь и отстранять все, что препятствует и противится. Конечно, в отношении к доказыванию и естественной последовательности, доказательства прямые, подтверждающие истину, должны предшествовать доказательствам непрямым, защищающим истину. Ибо прямые доказательства, как необходимые всем людям для твердости в убеждении и для спасения занимают первое место и по природе своей, и по порядку, и по пользе: по природе своей, так как они доставляют познание о вещах; по порядку, так как они существуют в том и вместе с тем, что доказывают; а по пользе, так как способствуют твердости в убеждении и спасению тех, которые познают. А непрямые доказательства истины и по природе своей и по силе стоят ниже, ибо менее значит обличать ложь, нежели подтверждать истину, и по порядку они занимают второе место, ибо имеют силу только по отношению к ложно мыслящим, а ложное мнение рождается от пришлого сеяния и извращения истины. Но хотя это действительно так, последние (т. е. непрямые доказательства часто поставляются на первом месте и бывают иногда более полезны, так как служат к истреблению и предочищению обременяющего некоторых неверия и сомнения или ложного мнения тех, кто только что приступает к истине. Так и земледелец не может с пользою бросать в землю семена, если наперед не очистит ее от трав диких и вредных для бросаемых добрых семян; и врач не может впускать в больное тело какое-нибудь из целительных веществ, если наперед не очистит его от находящейся в нем злокачественной материи или не удержит ее притока. Так и желающий учить истине, говоря об истине, не может убедить никого, пока какое-нибудь ложное мнение господствует в уме слушателей и противится словам его. Те и другие доказательства направляются к одной цели, – ибо к благочестию ведут и те доказательства, которые обличают ложь, и те, которые подтверждают истину, – однако они не одно и тоже: одни, как я сказал, необходимы для всех верующих и заботящихся об истине и собственном спасении, а другие бывают полезнее иногда некоторым и по отношению к некоторым, и в этом последнем случае непрямые доказательства должны предшествовать прямым".

Эти мысли излагаются в 1-й и 2-й главе сочинения Афинагора о воскресении мертвых, и они так хороши, так рациональны, что и теперь могут иметь применение к защите христианских истин. Подобные мысли встречаются и у других древних апологетов.

Древние христианские апологии вообще важны для нас, как драгоценные памятники апологетической деятельности древней церкви, имеющие великое значение в истории развития христианско-богословской мысли вообще и ближайшим образом в подготовительной истории науки Основного Богословия. В них так глубоко и верно схвачен внутренний мир человека, что независимо от внешних случайностей, обусловленных местом и временем, общечеловеческое значение их не потускнеет до тех пор, пока люди будут интересоваться высшими религиозными вопросами. По своему плодотворному влиянию на развитие христианско-апологетической письменности, древние апологии не имеют равных себе трудов во всей последующей обширной богословско-апологетической литературе, накоплявшейся в течение более тысячелетнего периода времени. В продолжение всех средних веков не было создано ничего не только высшего и лучшего, но даже одинакового по своему достоинству с этими великими творениями древней церкви, возникшими на поле брани ее с ожесточенными врагами христианства. Как победные знамена древней церкви над врагами Христовой истины, они одушевляли к борьбе за эту истину лучших ее защитников во все последующие времена и отнюдь не утратили своего значения и для современной научной апологетики христианства. Дело в том, что многие новейшие противохристианские мировоззрения, с которыми борется современная апологетика, если не во всех, то в известных отношениях имеют при всем различии не малое однако же и сходство с теми заблуждениями, против которых боролись древние апологеты и которые блестяще опровергнуты ими. Под разными внешними отличительными формами, в которых высказывается новейшее неверие и отрицание, часто скрывается один и тот же дух, с которым боролись древние апологеты христианства. В запальчивой оппозиции, которую держит против христианства неверие ХIХ-го века, нередко до наглядной ясности отражаются следы античного натурализма и пантеизма, выразителями которых в свое время были Цельс, Порфирий, Юлиан. Воззрения так называемого "чистого гуманизма", который так часто противопоставляется христианству в новейшее время, так же не безусловно новое явление, но скорее представляют поздний отпрыск древних языческих мнений, как в этом прямо и открыто сознается один из горячих приверженцев этого гуманизма (Штраус). "Свежая, гармонически развившаяся гуманность, человечность Греции, уверенное в самом себе мужество Рима, – вот что, по его мнению, мы опять должны в себе выработать, пережив длинные христианские века и обогатившись их умственными и нравственными приобретениями" [35]. Из этого откровенного признания новейшего гуманиста видно, что новейший гуманизм ищет духовного содержания не в себе самом, а в той же классической древности, которая давным-давно уложена в гроб, – в той же античной гуманности, которая была побеждена чрез противопоставление ей несравненно высшего христианского нравственного идеала, раскрытого и разъясненного в творениях древних христианских апологетов.

После падения древнего язычества не окончилась борьба христианской апологетики с врагами христианства. С одной стороны, у нее оставались счеты с самыми древними противниками христианства-евреями, неоконченные, как известно, и до ныне. Хотя евреи давно уже лишились возможности внешним образом преследовать христиан, но тем не менее отношения их к христианству остались столь же враждебными, какими были при начале его распространения. Раввины иудейские и Талмуд поставили в области иудейской религии такую преграду, что ни века и никакие исторические обстоятельства не могли сокрушить ее и сблизить иудеев с христианами. Прежде чем еврей выростает, он уже становится врагом христианства; это потому, что с самого младенчества родители его стараются вкоренить в него самые дурные и превратные понятия об Иисусе Христе, о Его религии и о Его последователях. Гебраизм вел упорную внутреннюю борьбу против христианства в течение всех средних веков, особенно на Западе, где он имел многих ученых представителей (Моисея Маймонида и др.). Поэтому западные богословы средних веков не редко, кроме литературной полемики против иудейства, вступали в открытые публичные состязания с учеными иудеями [36]. С другой стороны, для христианской церкви, начиная еще с конца V века, воздвиглись опасности и от новых внешних врагов. Разумеем вторжение северных варваров в западную Европу и внезапное появление магометанства на Востоке. Относительно сохранения религиозных основ своих христианству нечего было опасаться в виду появления этих новых врагов. Варвары, нахлынувшие на западную Европу, с этой стороны менее всего были опасны для христианства. Они не имели ни философии, ни литературы, ни даже цельных систем религии; вообще они не имели никаких средств для того, чтобы подобно древнему греко-римскому язычеству вступить в ученое состязание с христианством. У гуннов, вандалов и др. варваров не было никакого оружия для научной борьбы. У них не было также и той массы вековых и закоренелых языческих предрассудков, которые разжигали и воспламеняли древнее язычество в его упорной борьбе против христианства. Геройские сердца варваров, угрожавших разгромить западную Европу, скоро были очищены истиною христианской веры и исполнились горячей преданности и любви к ней. Свирепость гунна Аттилы была, как известно, побеждена Львом III при молинском мосте, а жестокость вандала Генсерика-при воротах римских, без всякой ученой полемики. Варвары, которые увидели такие типы христианского благородства, как Улфила, а позднее Бонифаций, без труда признали существование в христианстве более высоких добродетелей, чем их собственная храбрость и внешняя сила. Таким образом их бешеное вторжение скоро укротилось и они приняли христианство, которое стало основанием их новой культурной жизни. Христианство было спасено от них не столько апологетическою, сколько миссионерскою деятельностью церкви, благодаря которой они из врагов церкви сделались ее горячими друзьями.

Апологетические сочинения против язычества ("contra gentiles"), появлявшиеся от времени до времени на Западе в период борьбы против варваров и позднее, большею частью направлены были не против заблуждений языческих варваров, а против принципов древнего язычества. Таково напр. сочинение средневекового западного ученого Фомы Аквината "Против язычников". Сочинения против мнений и учений древних языческих философов появлялись также иногда и на Востоке в средние века. Таково например обширное полемико-апологетическое сочинение Николая, мефонского епископа XII века: "Опровержение богословского наставления Прокла Платоника" (Ἁνάπιυξισις τἣς θεολογικἣ στοιζειώσεως Πρόκλου Πλατονικοὓ) [37].

Подобные сочинения не лишены были для своего времени живого апологетического значения; в них мы находим отзывы на важные вопросы, занимавшие современников, так как предания языческой древности не угасли еще в это время. Эти предания поддерживались особенно на Востоке отчасти самыми источниками общего образования, т. е. литературными памятниками языческой древности, возбуждавшими иногда новые вопросы .касательно христианских догматов и волновавшими пытливые умы. Известно, что на Константинопольском соборе (1084 г.) были осуждены "предпочитающие тщетную мудрость внешних философов и говорящие, что эллинские мудрецы и первые ересиархи во многом лучше соборов и в православии просиявших отцов". И после того идеализированным язычеством обольщались многие, как видно из вышеупомянутого сочинения Николая мефонскаго и еще из более позднего свидетельства византийского историка Никиты Хониата, который в числе еретиков упоминает о "язычески мыслящих" (ἑθνοφροὺες), которые, считаясь христианами, придерживались однако языческих мнений и обычаев [38]. Вот против этих-то увлечений языческими воззрениями и направлялись в средние века как на Востоке, так и на Западе апологетические сочинения, написанные с целью доказать превосходство христианства пред язычеством.

Что касается апологетики, вызванной нападениями магометанства на христианство, то почин ее принадлежит Востоку, а дальнейшее развитие преимущественно Западу. Будучи силен, как воинственная теократия, ислам, как религия, не мог грозить ниспровержением христианству. Представляя смесь язычества с иудейством, он повторял большею частью то, что давно было опровергнуто христианскою апологетикою. Но, благодаря своему поступательному движению с оружием в руках, исламизм был губительной силой для христианских народов. Задержанный в Европе, он широко раскинул свое господство на Востоке и стремился к уничтожению здесь христианской церкви. Из основных истин христианства особенным предметом нападений мусульман были догматы: о св. Троице, о воплощении и божестве Иисуса Христа. Из круга основных христианских истин, эти именно истины преимущественно и защищаются в христианско-апологетических сочинениях, написанных против мусульман. На Востоке центром ученой борьбы христианства против исламизма был Дамаск. Из сочинений древних восточных богословов против магометанства назовем сочинение св. Иоанна Дамаскина (†756 г.): "Разговор сарацина и христианина" [39]. На Западе центром апологетической письменности против ислама была Испания. Но ученая противо-мусульманская апологетика на Западе развилась сравнительно уже в позднейшее время – в средние века. Она вызвана там ближайшим образом столкновением с магометанами, жившими в Испании (арабы и мавры), которые славились своею образованностью в средние века и имели в своей среде знаменитых ученых, как например Авероэса [40] и др. Подобно тому как иудеи в средние века на Западе имели ученых защитников своей веры, наприм. Моисея Маймонида [41], и исламиты имели там своих ученых, которые старались дать философское обоснование учениям Корана и доказать мнимое превосходство его пред христианством. Для образования опытных и сведущих апологетов для борьбы против магометанства и иудейства, в Испании в 1250 году учрежден был особый институт, в котором преимущественное внимание обращено было на изучение еврейского и арабского языков. Большая часть западных средневековых сочинений, написанных в защиту христианства против магометанства, соединена с защитой христианства против нападений со стороны иудейства. Из них мы поименуем следующие: Раймунда Мартини "Рugio fidei adversus Mauros st Iudeos" (Оружие веры против мавров и иудеев), Альфонса де-Спина "Fortaliumfidei contra Iudeos, Saracenos aliosque Christianae fidei inimicos" (Твердыня веры против иудеев, сарацин и других противников христианской веры), Николая Кузы "Cribrationum Alkorani", три книги. Заметим кстати, что и новейшая западная литература богата трудами по исследованию мусульманства, но в большинстве своем проникнута чрезмерной идеализацией учений Корана и рационалистическими тенденциями в отношении к христианству [42].

В течение средних веков никакой внешний враг не угрожал западному христианству, и богословская наука на Западе получила возможность предаться чисто ученым интересам. В стенах школы, при содействии массы ученых сил, она выработала для себя стройную внешнюю организацию. Западное богословие средних веков, известное под именем схоластики (от schola – школа), не имеет той силы одушевления и того творческого духа, которыми проникнуты знаменитые произведения древних отцов церкви, но оно. сделало значительный шаг вперед в деле систематизации богословского учения. Стремясь довести до возможной точности техническую формальную сторону богословия, западные средневековые схоластики установили множество подразделений богословия соответственно специальным задачам той или другой его части. Но при этом не было еще построено целой науки Основного Богословия. Вообще подразделение разных частей богословия в средние века еще не доходило до обособления этих частей в отдельные и самостоятельные богословские науки. Тогдашние богословские системы, носившие названия: "Суммы теологии"(Фомы Аквината, Петра Ломбарда и др,), стремились обнять все относящееся к богословию и помещали в разных отделах своих те части его, которые впоследствии, с дальнейшим развитием богословского знания, обособились и получили самостоятельность. За всем тем в кругу подразделений богословия, установленных западными богословами в средние века, дано самое видное место той части богословия, которая, занимается обоснованием общих истин веры. Эта часть богословия носила название: "Тhеоlogia rationalis, generalis, naturalis"и иногда "theologia fundamuntalis". Наиболее выдающиеся труды по обработке общей части богословия принадлежат знаменитым столпам западной схоластики: Ансельму Кентерберийскому (†1109) и Фоме Аквинату (†1274). Первый из них особенно известен своим изобретением или, точнее говоря, остроумным формулированием так называемого онтологического доказательства бытия Божия [43], – доказательства, которое сделалось впоследствии, с одной стороны, предметом столь многих подражаний и попыток к его исправлению (Декарт, Лейбниц, Гегель), с другой – столько же многочисленных нападений и пререканий, особенно после кантовской критики его. Фоме Аквинату принадлежит построение обширного богословского опыта [44], которому доселе подражает как образцу большинство западных католических богословов в своих апологиях христианства. Этот опыт составляет род общего введения в богословие. В нем только 4-я часть занимается изложением богооткровенных истин христианского учения; первые же три части имеют своим предметом общие религиозные истины: бытие Божие, творение, отношение Бога к миру, отношение веры к разуму, отношение естественной религии к откровению и проч. К недостаткам схоластического метода вообще и особенно в его применении к делу защиты живой христианской истины относятся: излишняя сухость и преобладание формальной диалектики над богатством внутреннего содержания. Но к гораздо более важным и существенным недостаткам западной схоластики относится логический рационализм, лежащий в самой ее основе. Не смотря на то, что схоластическое богословие самой главной своей задачей считало соглашение веры со знанием, – и это было основной тенденцией всей схоластики – от всех ее построений по этому предмету выносится однако же одно общее впечатление, что в них вера и разум делят между собою свои владения. Холодная рассудочная теология, выработанная на западе в период средневековой схоластики, носит отпечаток школьного духа, лишена жизни и силы; в ней не мало внешнего блеска, но мало теплоты, внутреннего огня. Это – не греющее так сказать светило; это – одно логическое знание, отрешенное от живой веры; как знание одностороннее оно скрывало в себе семя большой опасности для будущего развития западного богословия.

1. Sегv. Аеn. VI, 645. Маcrоbius, Sat. L. I, с. 21, 23. О таком употреблении в древности означенного слова свидетельствуют и христианские писатели, наприм. св. Григорий Богослов ("Оrаt" 3. Орр. Т.I. с. 94. В. I. "Оrаt." 4с. 115 С.). Блаж. Августин ("Dе сiv. Dеi" Lib. XVIII, с. 14), Лактанций ("Dе irа Dеi" с. 2) и др.

2. Сiсеrо – "Dе nаt. deorum" III, 21.

3. Меtаhys. Lib. VI, 1; XI, 7.

4. Варрон (у блаж. Августина "Dе Сiv. Dеi" Lib. VI, 5): "Unum genus mythicon, alterum phisicon, alterum civile… mythicon quo maxime utuntur poetae, physicon quo philosophi, civile quo populi".

5. Diо Сhrisostomus – "Оrаt." XII, р. 391. Ср. Рlutarch "Аmator" р. 469.

6. Буасье – "Римская религия". Москва, 1878 г. стр. 419 и дал.

7. Dion. Pet. – "De Theol. Dogmatibus, prolegomena 6, 1.

8. Св. Евангелисту Иоанну усвоено церковью название Богослова преимущественно по высоте учения его Евангелия о Божестве и безначальном рождении Бога-Слова, о Божестве и безначальном исхождении Св. Духа. Самое наименование "Богослов" заимствовано из слов, составляющих начало Евангелия "в начале бе Слово и Слово бе к Богу и Бог бе Слово". Это наименование, известное со времен апостольских, сделалось общеупотребительным в IV веке по свидетельству св. Исидора Пелусиота (в русск. перев. тв. св. от. 1860 г. кн. 2).

9. Святитель назианский Григорий назван Богословом, подобно древнейшему Богослову св. Евангелисту Иоанну, за свое высокое богословское учение о Св. Троице. Св. Димитрий, митрополит Ростовский, изображая силу слова св. Григория в борьбе с арианами и другими лжеучителями, говорит: "и прозван бысть от всея св. церкви Богословом, в знамение его над многочисленными еретиками торжества и одоления: и оттоле начаша вси звати его Богословом" (см. Чет. Мин. 25 Янв.).

10. Пособиями для более подробного ознакомления с историей христианской апологетической литературы могут служить из русских: "Историческое учение об отцах церкви" Филарета, архиеп. черниговскаго; мой "Очерк истории апологетики и современной научной постановки ее" (в "Христианском Чтении" 1873 г. сентябрь и октябрь). "Метод и план христианской апологетики" в "Чтениях Общества любителей духовного просвещения" 1876 г. 1 и 2 кн. Из иностранных: С. Werner – "Geschichte der apologetischen und hjlemischen Literatur der christlichen Theologie" 5 Вdе. 1861-67. Senden-Gtschichte der Apologetik" 2 Вdе. 1846. Тzschirner-Geschichte der Apologetik" 1805, 1 Тh. Тhоluck – "Ueber Apologetik und ihre Literatur" (Vermischte Schriften). Fabricius – "Delectus atheos, Epicureos, Deistas seu naturalistas, jdolatras, Iudaejs et Mohammedanos asseruerunt".1725.

11. "Πρός Τρύφωνα Ἰουδἃιον διάλογος", лат. "Dialogus cum Tryphone Iudeo"(около 150 г.).

12. "Adversus Iudeos".

13. "Теstimonium adversus Iudaos".

14. Сюда относятся: св. Иустина Мученика – "Первая апология" ("Ἄπολογία πρώτη ύπερ χριστιανὣν", лат. "Apologia prima pro christianis ad Anton. Pium" 66 гл., написана около 138-139 г.), "Вторая апология" ("Ἄπολογία δευτέρα ύπερ χριστιανὣν", лат. "Аpologiaminor" или "аltera", напис. в правление Марка Аврелия и Луция Вера, между 161-166 г.) и "Увещание к эллинам" ("Λόγος παρανετικὸς πρὸς Ἐλλἠνας", лат. "Соhoratio ad grecos" ); – Татиана "Речь против эллинов" ("Πρὸς Ἐλλἠνας", лат. Оratio adversus grecos", 42 гл., напис. около 170 г.); – Афинагора Афинянина "Прошение о христианах" ("Πρεσβία περὶ Χριστιανὣ", лат. "Legatio pro christianis", 37 гл., напис. около 177 г.) и "О воскресении мертвых" ("Περὶ ἀναστάσεος νεκρὣ", лат. "Deresurrectijne mortuorum", 25 гл.); – св. Феофила Антиохийского "К Автолику" ("Πρὸς Ἀυτόλυκον", лат. "Ad Аutolikum", три книги); – Ермия "Осмеяние языческих философов" ("Διασυρμὸς τὣν ἕξω φιλοσόφων", лат. "Irrisio gentilium philosophorum", 10 гл.); – Мелитона Сардийского "Речь к императору Антонину" (новооткрыта в 1855 г. в сирском манускрипте ученым Куртоном); – Минуция Феликса "Октавий" лат. "Оctavius" (разговор христианина с язычникам, написан около 166 г.); Тертулианана "Аpologeticus" (50 гл., напис. около 197-199 г.), "Аd nations" (2 кн.), "Аd Scapulam" и "Dе testimonia animae" и св. Киприана "О тщете идолов" ("Dе idolorum vanitate"). Кроме того многие из древних христианских апологий не сохранились. Сюда относятся апологии: Квадрата, епископа афинского, написанные при императоре Адриане, Аристида – философа афинского, Мильтиада, Клавдия-Аполлинария, св. Иринея апологетическая книга против эллинов (Евс. V, 26) и другие. Сохранившиеся апологии от 2-го века находятся в сборниках Оttо "Соrpus apologetarum christianorum" (1847 г.) и Мignе "Раtrologie cursus completes" Т. VI; в русском переводе изданы со введениями и примечаниями священником П. Преображенским под заглавиями: "Сочинения святого Иустина Философа и мученика", Москва, 1864 г. и "Сочинения древних христианских апологетов" (Татиан, Афинагор, св. Феофил Антиохийский, Ермий, Мелитон сардийский, Минуций Феликс). Москва, 1867.

15. Sveton. "Жизнеописание императора Клавдия", гл. 25.

16. Тацит "Аnnal". ХV, 44.

17. См. Минуция Феликса "Октавий". Ср. Тертуллиана "Аd nations" I, 11 "Ароloget" 16.

18. "Εἵ τίς ἅθεος ἣ Ἐπικούρεως" Lucid. Alex. Pseud. XXXVIII. "Αἷρε τοὺς αθέους" ("лови безбожников!") был крик, когда мучили святого Поликарпа.

19. Тертулл. Аpologeticus, с. 45: "Vobis humana aestmatio innokentiam tradidit, humana item dominatio imperavit, inde nec plenae nec adeo timendae astis disciplinae ad innocentiae veritatem. Quanta ast prudential hominis ad demonstrandum, quid vere bonum, quanta auctoritas ad exigendum? Tam illa falli facilis, quam ista contemni".

20. Более известные из них: Лукиан Самосатский (120-135 г.) в своих неблагопристойных сатирах "Реregrinus" (пародия на христианское мученичество)и "Philopseudes" (пародия на чудеса) подвергавший осмеянию христиан с эпикурейской точки зрения; Цельс-философ эклектик, придерживавшийся неоплатонических, но не чуждый и эпикурейских воззрений, автор грубо-полемического сочинения "Αληθὴς λόγος"; Филострат в "Жизни Аполлония Тианского" и Ямвлих в "Жизни Пифагора", пытавшиеся подражать четвероевангелию в описании ложных чудес, совершенных будто бы позднейшими языческими софистами и древними философами; Порфирий, Гиерокл, Юлиан отступник (неоплатоники), Ливаний (ритор), Евнапий (историк) и др. Подробности о них, о способах их борьбы против христианства и об опровержении их мнений христианскими апологетами, см. в сочинениях: Кеllner'a "Hellenismus und Christenhum" 1866; Uhlhorn'a "Der Kampf der Christenhum mit dem Heidenthum" 1874; Аlm'a "Die Urtheile heidnischer und judischer Schriftschteller ubur Jesus" 1864; Кеim'a "DerCelsus wahres Wort" 1873.

21. "λόγος προτρεπτικὸς Ἓλληνας", лат. "Соhoratio ad gentus".

22. Лат. "Мiscellanea" (смесь).

23. "Contra Ctlsum libri VIII".

24. "Παρασκευή εὐαγγελική", лат. "Рreparatio evangelica" (15 книг).

25. "ἀπόδειξις εὐαγγελική", лат. "Demonstratio evangelica" (в 20 книгах, ив них сохранились первые 10).

26. "Πρὸς τὰ ὐπὸ Φιλοστράτου εἰς ἁπολλώνιον τόν Τυανέα διὰ τὶν Ιεροκλἓι, παρλιφθἓισαν αὐτοὓ τε καὶ Χριστοὓ σύγκρισιν" лат. "Аdversus Hieroclem".

27. "λόγος κἀθ Ἐλλήνον", лат. "Оratio adversus gentes".

28. "Περί Τὴς ευαυθροπήσεως τοὓ Λόγοὓ", лат. "Оratio deincarnatione Verbi".

29. "Υπὲρ τἣς τὣν Χρισιανὣν εὐαγοὓς θρησκείας πρὸς τὰ ἐν ἀθέοις Ιουλιανοὓ", лат. "Рro sancta Christianorum religione adversus atheum Julianum" (в 19 книгах из них сохранилось 10).

30. "Ἐλληνικὣν θεραπεθτικὴ Παθημάτον", лат. "Graecorum affectionum curatio" (в 12 кн.).

31. "Disputationes adversus gentes" LI. VII.

32. "Institutionum divinarum" LI. VII.

33. "Аdversus paganos historiarum" LI. Vii.

34. "De civitate dei contra paganos" (в 22 кн.)

35. Strauss, "Der Romantiker in dem Thorone der Casaren".

36. Особенно замечательно публичное состязание, бывшее в 1412 г. между Иеронимом de J. Fide и несколькими иудейскими учеными.

37. См. подробный анализ этого сочинения в статье архим. Арсения: "Николай, мефонский епискол XII в., и .его сочинения". "Христиан. Чтение" № 7-8.

38. Ibidem.

39. "Διάλεξις Σαράκηνοὓ καὶ Χριστιανοὓ", Лат. Desceptatio saraceni et christiani.

40. Авероэс род. в Кордоне около 1120 г., умер 1192. Написал около 30 сочинений о философии, 5 сочинений о богословии, и много других.

41. Род. 1139 г., ум. 1208 г.

42. Краткий очерк и характеристику ее см. в моей статье: "0 мусульманстве и христианстве" напеч. в журнале петерб. отдела общества любителей духовн. просвещ. за 1877 г.

43. Anselm.Monologium et Proslogium c. 2, 3. Lib. Apolog.

44. De veritate fidei catholice contra gentiles. II. IV.

Об авторе